– Дед!! – вылетел крик.

Пламя за секунду охватило пальто. А уже в следующую он осыпался пеплом. С тихим шепотом: «Передай Маше, что я ее…»

– Дедушка, дед, – рыдал Женек.

– Жек! Жек! – кричал за стеной огня Рыж.

– Я сожгу дом! Я сожгу дом! – гремел безумием Черный Мяук.

Он весь уже был огнем. Уже не черный, а огненно-рыжий. Торжествующий и кровожадный Бог.

– Пол дрожит, – выдавил Митя рядом.

И пол дрожал. Стены дрожали и поскрипывали.

«Я из глины, я из глины, я из глины», – повторял Женя, взирая на пылающий Кошачий дом. «Поцелуйчики» горели нещадно. Жар душил и облизывался. Я из глины, я из глины. Все громче и громче просил, настаивал он.

– Я из глины! – закричал и прыгнул в огонь.

Перемахнул через очаг. И почувствовал лишь теплое объятие. Может, выйдет? Сейчас же. Толкнуть дверь. Вдруг выпустит. Теперь, когда дом погибает. Пускай к ней не прикоснуться, он из глины.

Женя кинулся к двери. Умирать не хотел, но страха не было. Наконец-то. И все же он затормозил.

Волна огня отхлынула от стены. Совсем не ласковая, жгучая. Показался довольный оскал. Вместо клыков – алые язычки. Дом задрожал сильнее. Словно от хохота.

Не отпустит! Тварь!

Что он может против Бога? Что у него есть?

Ни меча, ни щита. Футболка. Рваная, расцарапанная, окровавленная футболка.

Женек вспомнил – именно за нее он первый раз его цапнул. Мяук взял след. Мяук найдет тебя. Мяук не любит чужаков. «Спасибо, что вернул», да?

Пошел ты, черт! Старый! Облезлый!

Вернул… в черный-черный дом.

Женя содрал футболку, скомкал. Подавись!! В гневном отчаянии швырнул в него. Ткань вспыхнула подобно спичке. Пропала. А Женек во все горло заголосил, завел небылицу, сказку, страшилку: