Раз – два – три – четыре – пять.

Вернул кирку обратно. Вода стекала по оружию.

Получилось!

Секунду спустя он подлетел к ребятам – они пытались вытащить Русю вдвоем. Пламя распалилось так, что было видно – это она.

Еще секунда – и он махнул киркой. С треском лезвие пробило кость. Показалось, Мяук дернулся. Он ударил еще. И ребро переломилось. Вставил кирку поперек, рванул – кость выскочила. Он врезал по ней. Половинка ребра отлетела на пол. Тут же парни вытянули Русю. Митя, нырнув в дыру, осторожно прижал ее руки к телу, и вместе с Колей они окончательно вырвали ее из груди Мяука.

Насколько все плохо, было не ясно. Тело чернело сажей, однако кожа выглядела невредимой – ни сильных порезов, ни глубоких ожогов, – и она не сочилась кровью. Из одежды угадывались лишь трусики. Веки опущены, губы скривились так, точно она сейчас заплачет. Через бровь, правое веко и щеку шла царапина с запекшейся кровью. Кудряшки сильно покусал огонь.

– Митя, проверь дверь! – скомандовал Женек. Тот уставился на него непонимающе.

– Пока он не очнулся, дом, возможно, нас отпустит, – пришлось пояснять скороговоркой.

Митька кивнул и кинулся к двери. Рыж взял Марусю на руки и последовал за ним.

Женя ощущал жар, рвущийся из проломленной груди. Огненный шар обретал силу вихря. Голова Бога приподнялась, лапы зашевелились.

– Дождь! – донеслось Митино изумление. – Дверь… она наружу!

Женек вспомнил вдруг:

– Берегитесь хвоста!

Тут же размахнулся, занесся кирку над головой, сделал два быстрых шага и ударил. Метил в кошачий лоб. Стремительным призраком мелькнула черная лапа, и он отлетел.

Живот обожгло болью. Дыхание сбилось. Чудом он не выронил кирку. Летел, казалось, целую вечность. Куда-то к лестнице. И в это нереально долгое мгновение успел заметить, как сама собой захлопнулась дверь, как она врезала по Мите, и он рухнул на пол, как заметался по комнате хвост, распаляясь, точно угли на ветру. И видел Мяука, поднимающегося на лапы.

А затем упал в темноту, тесную, горячую, прямоугольную.

Сундук.

Не сразу, лишь уняв панику, разглядел, что чернота не абсолютная. Тонкая полоса света наверху. Рукоятка. Она все еще была в руках. И уходила вверх. Кирка не дала крышке опуститься полностью.

Женя присел через боль в животе, выглянул в щель. Друзья лежали на полу. Митька прикрывал голову руками. Рыж укрывал собой Марусю. А по комнате, обезумев, носился Черный Мяук, рискуя обратиться в огромный факел.

Женек сел на корточки, просунул кисти в щель и толкнул крышку вверх. Неожиданно она легко поддалась. Однако в тот же миг Мяук замер и глянул на сундук. Крышка отяжелела.