«Да иди ты!» – хотелось ответить. Чтобы хоть последнее слово оставить за собой. Зачем-то всплыли слова дедушки: «Ты его уже одолел». А следом собственные – он ведь еще даже не целовался ни разу. А как же хочется – бессмысленно это скрывать – как хочется обнять Русю и зацеловать!

Женек распахнул глаза. Мяук готов был снова лизнуть его. Он задергался, заметался. Лапа придавила сильнее. Но рука, бешено шарившая по полу, успела что-то нащупать.

Бог приоткрыл пасть, и раздался дикий вопль. А в следующий миг – сильный треск. Голова Мяука как-то дернулась. Огонь в глазах сжался. И она стала оседать.

Женя немедля вскинул руку: обожженную, укрытую расшитой повязкой и сжимающую кинжал – кошачий коготь. Обхватил второй рукой и что есть сил и злости вогнал коготь Богу промеж глаз.

Вспыхнувший было огонь в глазах угас. И угольки стали медленно меркнуть.

Голова Мяука завалилась на бок и медленно легла. А Женек увидел сидящую в ее макушке дощечку. Он узнал в ней вырванную с гвоздями ступеньку. А затем узнал и торчащие алые уши. В паре метров от него катался по полу, потирая колено, Митя.

– Митян! Вот ты его приложил! – примчался, прихрамывая, Коля. – Как спрыгнул, как полетел и – на, по башке! Хрясь!

Женя кое-как, постанывая от боли в животе, выполз из-под ослабевшей лапы. Полежал, отдышался, тронул живот. Футболка была мокрой, теплой, но кровь, кажется, уже особо не струилась. Наконец, со второй попытки он поднялся и доковылял до друзей:

– Прикрыл так прикрыл! – попробовал присвистнуть. Не получилось.

– Ловля на живца. Это называется… – глянул Митька снизу. – Отец рассказывал.

– Первая охота – и такой улов, – покачал головой Женек и помог ему встать.

Густую серость комнаты вдруг озарила молния. Такой же вспышкой зажглась мысль – Время! Руся! Скорее!

Общая на троих мысль. Потому что уже в следующую секунду Рыж взмахнул киркой и вогнал ее в грудь Мяука. Дергая ею, разодрал остатки горелой кожи и мяса между ребрами. Из разреза дыхнуло жаром. Погодя чуть-чуть, он все-таки всунул туда руку, уперся.

– Не достаю, – процедил сквозь сжатые зубы.

Женя вцепился в край ребра и потянул в сторону. На каждом вдохе втягивал в себя золу и пепел опаленных волос. Под пальцами хлюпало что-то липкое, пупырчато-колючее. Митя поспешил сделать то же, навалился на другое ребро.

Щель расширилась. Коля нырнул рукой глубже, прижавшись лицом к горелому.

– Есть! – крикнул он, чуть присел. – Сейчас… Ага, да, давай.

Прошло секунд десять, и он, отступая назад, вытянул в разрез тоненькую ногу по колено.

– Держите, держите, пацаны… Сейчас…