– Ты сам разорил «Бонавиа»…

Он выдавал предположения – и сам до конца в них не верил, все ждал, когда Стрельников начнет опровергать, возмущаться, разозлится или поднимет их на смех. Но ничего такого не происходило. Он лишь молчал, сдерживая улыбку, и смотрел на Мирослава с удовольствием, а может, с гордостью, с которой смотрит отец на смышленого сына…

– И сделал ты это затем, чтобы передать свой авиапарк, а вместе с ним и ответственность за будущие крушения кому-то другому… Тому, кого ты терпеть не можешь, давнему противнику и конкуренту.

Тут Стрельников не удержался – заулыбался широко, торжествующе.

– И тот самолет, который упал несколько дней назад, это твоих рук дело… Их будет много… Крушений… Сколько еще? – Мирослав хотел по привычке приложить пальцы левой руки к виску, как делал обычно, когда в мыслях его из нескладных фрагментов вдруг сама собой собирается хитрая мозаика, но вспомнил про связанные запястья.

Владимир Сергеевич безразлично пожал плечами.

– Пока не разберутся, в чем дело, будут падать.

Погодин молчал.

– А ты думал, дядя Володя лошара? Дурачок, который много лет держал всех в кулаке, а потом вдруг сдулся? – Он мягко рассмеялся. – Нет, Мироша, это не про меня. Такие, как я, с годами лишь матереют. Компанию я, действительно, разорил осознанно, но грамотно. Обворовал сам себя, по-тихому выводил средства в оффшоры несколько лет. А придурь моя – так это просто пыль в глаза, для убедительности. Я ведь говорил уже, что в какой-то момент мне стало невыносимо скучно. Я тогда от той скуки и пустоты чуть с ума не сошел. Мне казалось, что выше той цели, которую я когда-то в жизни наметил и достиг, и быть не может. А если и может, то с моими ресурсами и ее достичь – дело плевое. И тогда я выбрал цель почти недостижимую, ради которой на кон надо поставить все. И то не знаешь, дойдешь ли. – Он взглянул на Кайлас, который был теперь совсем близко и в темноте казался сказочным великаном, будто клонившимся к пришлым, чтобы подслушать их разговор. – Вот это по мне.

– Почему они падают?

– Ой, не спрашивай. Лучших умов нанимал за космические гонорары, инженеров-конструкторов заграничных. Теперь в моих самолетах хитрое такое устройство встроено, рядовая проверка в жизни не выявит. Но суть в том, что устройство срабатывает в определенный момент, в зависимости от дальности перелета. Ну, так, чтоб не сразу на взлете ломались, а то ведь интриги не будет, голая статистика.

– Ты отдаешь себе отчет, что это тысячи, десятки тысяч человеческих жизней?

– Отдаю, конечно. Иначе зачем бы я все это устроил?