Наступившая после его ответа тишина, казалось, стремительно уплотнялась, образуя между двумя сидящими друг напротив друга людьми незримую, но ощутимую преграду.

– А что мне оставалось делать, сынок? – снова заговорил Стрельников, первым решив нарушить затянувшееся молчание. – Большой выигрыш предполагает большие ставки. Я, к сожалению, не имею официальных полномочий, чтобы легально приносить массовые человеческие жертвы. Я ведь не какой-нибудь глава государства, чтобы, например, ввязаться в войну, положить там тысячи жизней – и шито-крыто. Мне пришлось быть изобретательным, как любит говорить мой директор по маркетингу, теперь уже бывший, креативным. Вот я и накреативил, комар носа не подточит. Самолеты падают, люди гибнут, могущества получают свою дань, а ко мне какие претензии? Теперь уже эти самолеты принадлежат не мне, значит, и ответственность не моя.

Однако речь Стрельникова не разрушила барьера. И он предпринял еще одну попытку.

– Сейчас, надеюсь, ты понимаешь, что после такой масштабной подготовки я не мог позволить какому-то гиду или еще кому-то нарушить мои планы… Я понимаю, тебе сходу сложно это принять. Но, может, ты скажешь хоть что-нибудь, сынок? Меня начинает нервировать твое молчание.

– Скажу… – ответил Погодин, выждав еще несколько мгновений, сосредоточенно, задумчиво глядя на пламя в небольшом каменном круге. – У меня другой папа. И, к счастью, он не кровожадный псих.

Он вскочил на ноги внезапно и ловко. Обхватил голову застигнутого врасплох Стрельникова связанными руками – быстрый, хлесткий удар коленом пришелся тому точно в скулу. Голова его запрокинулась и он тяжело, лениво завалился набок. Не теряя времени, Мирослав поднес запястья к догорающему костру, коснувшись самых углей. Веревка занялась, пахнуло паленой шкурой. Он с силой дернул руки в стороны, путы треснули, слетели. Боли он не чувствовал. «Телефон! – пульсировало в уме. – Телефон». Он наклонился к лежавшему без сознания телу и судорожно начал ощупывать стеганый халат. Ничего. Только «Беретта» в кобуре под мышкой. Мирослав достал ствол, тускло блеснувший нехорошим, масляным блеском. Машинально он сунул пистолет за свой ремень, но, секунду поколебавшись, достал его и зашвырнул подальше. Схватил рюкзак, вытряхнул на землю содержимое. «Есть!» – среди вещей обнаружились два аппарата, один из них был его собственный, второй Стрельникова. «Только бы были заряжены и ловили сеть». Телефон Мирослава был выключен, зато второй оказался подключен к портативной зарядке, которой хватало больше, чем на неделю.