И вновь одобрительный гул пронесся среди собравшихся. Ободренный такой поддержкой, король перешел на крик:

– Ради этого дня мы проделали тяжелый путь, ради этого дня погибли наши товарищи, ради этого дня я отрекся от своих клятв на Библии и обрек себя на вечные муки ада!

Владислав вобрал в легкие воздуха и продолжил с прежним пылом:

– Говорят, тех, кто однажды нарушил клятву, неудачи преследуют до конца жизни, но мы уже не в силах ничего изменить. Мы можем надеяться лишь на наши мечи и биться с мужеством, достойным истинных сынов Господа!

– Да здравствует король Владислав! – разом вылетело из нескольких десяток ртов. Вновь зазвенели чаши с вином, послышались хвалебные речи, напутствия, обещания и клятвы. Офицеры понимали, что для многих из них этот вечер станет последним, и не желали проводить его в печали. Ведь рядом были их боевые товарищи, с которыми они делили радость и горе все последние годы. Сложно представить более сплоченное и крепкое братство. Они вместе встречали невзгоды, спасали друг друга из цепких лап смерти, делились последним куском хлеба и теперь покидали шатер короля, без надежды встретиться снова.

Офицеры расходились, спеша к своим отрядам, чтобы ободрить солдат и отдохнуть перед сражением. Рассвет был уже не за горами.

Я вышел на улицу одним из последних. Рядом со мной шел Янош Хуньяди.

– Король преисполнен энтузиазма, – заметил я, нарушая затянувшееся молчание. – Похоже, завтрашний бой его нисколько не страшит.

– За последний год он повидал больше, чем за всю предыдущую жизнь, – ответил воевода. – Владислав возмужал, но в душе он по-прежнему юнец, который думает, что сможет в одиночку перевернуть весь мир.

– Такие люди, как наш король, – большая редкость, – сказал я. – Среди монарших особ сейчас нечасто встретишь столь благородные сердца. Чистые помыслы Владислава делают ему честь…

– Скорее, они делают его слабым, – перебил воевода. – Королю нельзя быть таким легковерным, иначе его ждут предательство и смерть. Вот потому ты и не можешь вспомнить ни одного монарха, подобного Владиславу, – их всех перебили еще в раннем возрасте, а я не собираюсь этого допускать.

– Я знаю, что ты относишься к нему как к сыну, – улыбнулся я.

– Если бы у меня был такой сын, я бы выпорол его как следует! – всплеснул руками Хуньяди. – Но кто позволит мне выпороть короля?

Мы рассмеялись. Несколько рыцарей странно покосились на нас, но, узнав воеводу, поспешили убраться с глаз.

– Завтра Владислав будет рваться в бой. Я это знаю, – Хуньяди вмиг стал серьезным. – Мои запреты, конечно, его не остановят, и он все сделает по-своему.