– Привет, милорд! – весело здоровается он. – А вы все книжечки почитываете?
– Да, добрый лорд… – рассеянно отвечает Генрих. – Хотя какой вы «добрый»? Добрый Глостер это такая же нелепица, как и добрый дьявол.
Глостер велит коменданту выйти:
– Оставьте нас, нам нужно поговорить.
Комендант послушно уходит.
Генрих понимает, что сейчас произойдет.
– Убежал, как беспечный пастух при виде волка, – замечает он вслед коменданту. – Ну, какую сцену убийства будешь разыгрывать?
– Если ты в душе преступник, то и сам всех подозреваешь, – с упреком произносит Глостер. – Пуганая ворона куста боится.
– Так если ее когда-то уже ловили в кустах, то понятно, что она боится. Вот сижу я перед тобой, а ведь знаю, что ты убил моего сына. И что я должен думать? Ты пришел теперь за моей жизнью?
Интересно, откуда Генрих знает? Ричард Глостер поучаствовал в убийстве принца Эдуарда и немедленно поскакал в Лондон. А в Лондоне должен был немедленно отправиться в Тауэр, чтобы к прибытию братьев в столицу их ожидали приятные известия. Для того чтобы Генрих узнал, что его сын убит и кто в этом виновен, какой-то гонец должен был тоже ринуться в Лондон, доложить, кому велено, после этого информация должна была дойти до коменданта Тауэра, а тот мог уже сообщить все пленнику. Никак, ну никак не мог весь этот процесс пройти быстрее, чем сам Ричард проделал путь от места убийства до камеры Генриха Шестого.
– Ну что ты, – мирно отвечает Глостер. – Я же не палач какой-нибудь.
– Неужели? А кто же ты, если не палач? Ты убиваешь невинных людей.
– Твоего сына я убил за дерзость.
– Если бы тебя убили за первую же твою дерзость, тебя бы давно на свете не было, – говорит Генрих Шестой. – Когда-нибудь тебя за твою жестокость проклянут тысячи людей. Когда ты родился бесформенным уродливым комком, да еще с зубами, весь мир, наверное, содрогался от ужаса. И если все, что о тебе говорят, – правда, то ты пришел…
– Заткнись! Не хочу больше тебя слушать, пророк ты дешевый! – в ярости кричит Глостер и закалывает Генриха.
Генрих Шестой умирает.
Ричард Глостер произносит над его бездыханным телом монолог, четко и недвусмысленно обрисовывающий его позицию на данный момент и на ближайшее будущее. К слову замечу, что по ходу этого монолога он еще раз (на всякий случай, надо полагать, а может, просто от переизбытка эмоций) пронзает тело мертвого Генриха. Уж не знаю чем, мечом или кинжалом, Шекспир об этом не упоминает. Смысл монолога сводится к следующему: «Ступай в ад и расскажи там, что я не знаю ни жалости, ни страха, ни любви. Да, все, что ты говорил обо мне и моем рождении, – правда, мне и мать об этом рассказывала. Я шел из утробы вперед ногами, а не головой, как положено? Так мне надлежало спешить, чтобы погубить того, кто отнял у дома Йорков трон. Я родился с зубами? Это означало, что я буду рычать, как пес, и перегрызать глотки своим врагам. Раз природа дала мне такое искривленное тело, то пусть и дух ему соответствует. Все ваши разговоры про святую любовь не для меня. Я всегда один. Так что берегись, братишка Кларенс: ты сейчас застишь мне свет – я приготовлю тебе черный день, я нашепчу Эдуарду таких гадостей о тебе, что он начнет бояться за свою жизнь и уберет тебя с дороги. Генриха и принца, его сына, уже нет в живых. Теперь наступила твоя очередь, Кларенс, а там и до других дело дойдет. И пусть я низок, но зато мой путь ведет вверх».