Услышав шорох за дверью, Гарри сел в постели. Вскоре до него донеслось шлепанье босых ног. Кто-то хочет войти в палату, а он совершенно беспомощен.

– Кто там?

Лунный свет выхватил в темноте дверного проема фигуру невысокого смуглого человека в небрежно замотанном тюрбане.

– Это я, сахиб. Уборщик.

– Что тебе нужно?

– Хочу помочь вам избавиться от боли.

Гарри почувствовал себя униженным и разозлился.

– Уходи. Убирайся!

– Я могу помочь.

Гарри знал, что будет дальше. Парень предложит ему запретный опиум. Он почти желал принять это предложение и позволить боли и скорби раствориться в облаках ароматного дыма. Нет. Он еще не настолько низко пал в своих мучениях. У него еще оставалась гордость.

– Уходи. Мне не нужна твоя помощь.

– Это просто слова, сахиб. Всего лишь слова. Я научу вас словам.

– Не понимаю.

– Мантра, изгоняющая боль.

– Ты не сможешь изгнать мою боль словами.

– Вы сможете сами изгнать свою боль, сахиб. Повторяйте эти слова много-много раз, и потом наступит утро, а утром все становится лучше.

Гарри никогда не спрашивал значения слов, которые он повторял раз за разом всю ту долгую ночь. Он даже не был уверен, что произносил их правильно или даже правильно запомнил, но точно знал, что, сосредоточившись на повторении мантры, сумел обуздать боль. Теперь, следуя за спотыкающимся Салливаном через овечье пастбище, он позволил словам заполнить его мысли. Повторение освободило его разум от тела, дав возможность вытеснить боль из своего сознания.

«Ом шрим хрим клим айм индракшьяй намах. Ом шрим хрим клим айм индракшьяй намах».

Салливан на секунду остановился и обернулся к нему.

– Что ты сказал?