Гарри понял, что говорит вслух.

– Ничего. Просто пою про себя.

– Чертовы островитяне, – покачал головой Салливан.

Наконец они достигли изгороди из колючей проволоки, отделявшей пастбище от железнодорожных путей. Гарри осмотрелся в поисках калитки, но ничего не увидел – только проволоку и клочья шерсти на ней там, где овцы паслись у самого забора.

Салливан бросился на землю и проскользнул под изгородью. Гарри последовал его примеру. Мантра больше не помогала. Оставалось только стиснуть зубы и терпеть.

Они выбрались на узкую мощеную дорогу. На станции было пусто, но в нескольких сотнях метров на дороге собралась кучка женщин, которые помогали мужчине подняться на ноги.

Гарри тут же его узнал. Он схватил Салливана за руку.

– Это граф. Что-то случилось.

– Где его дом?

Гарри указал на дорогу, шедшую от деревенской церкви к вершине холма.

– Там. Я уже как-то шел по ней с поезда.

Граф теперь стоял, отряхивая пыль с одежды. В родном Риддлсдаун-Корте он казался властным человеком, излучавшим презрение к простым людям и отвращение к жене и дочерям. Стоя же посреди деревенской улицы, он выглядел просто жалко.

Его голос доносился сквозь женский галдеж.

– Доктор! Нужен доктор!

Одна из женщин, державшая графа за руку и помогавшая ему держать равновесие, покачала головой.

– Доктор не нужен, ваша светлость. Зайдите в дом и присядьте, и с вами все будет в порядке. Доктор уехал на ферму.

Граф высвободил руку.

– Да не мне, глупая женщина! Леди Риддлсдаун! Леди Риддлсдаун нужен врач!

– Похоже, в доме действительно что-то происходит, – сказал Салливан. – Нужно идти.

Гарри кивнул и покрепче вцепился в трость. От нее не было толку по пути через пастбище, и она ничуть не облегчила бы боль при подъеме на холм. Но трость была не важна – важен был скрытый внутри нее острый клинок из толедской стали.