Продвинувшись еще на тридцать шагов, они остановились; свербящие звуки буцины быстрым эхом отскакивали от стен цитадели. Солдат со стягом медленно помахивал им в воздухе, чтобы тот был ясно различим. Снова шаги вперед, и снова остановка, но уже невдалеке от стены купеческого двора. Наверху появилась фигура — судя по искусной выделке чешуйчатого панциря и снаряжению, один из старших командиров повстанцев.

— Ни шага ближе, римлянин! — распорядился он на греческом. — Чего тебе нужно?

— Я хочу разговаривать с князем Артаксом.

— О чем?

Катон улыбнулся такой прямоте:

— Я не буду разговаривать с его подручным. Только с самим князем.

Повстанец негодующе нахмурился и, помедлив, властно ткнул в сторону Катона пальцем:

— Стой здесь, римлянин. Если сдвинешься хотя бы на шаг, мои лучники изрешетят вас, как собак.

— Я понял тебя.

Начальник повстанцев канул из виду, а Катон со своими спутниками остался стоять и оглядывать вражеское воинство, которое цепочкой выстроилось на стене и возбужденно меж собой переговаривалось, вероятно, гадая, что римский посланец может хотеть от их повелителя. Ауксилиарий со стягом все еще им исправно помахивал.

— В этом больше нет надобности, — не поворачивая головы, сказал ему Катон. — Мы уже и так на виду.

— Вас понял, господин префект.

Солдаты приняли стойку «вольно» и в ожидании стояли за своим офицером на слепящем ярком солнце. Время тянулось, и Катон, размотав шейный платок, промокнул им пот, струйками стекающий из-под шлема. Был соблазн отстегнуть застежки и хотя бы ненадолго его снять, избавившись от бремени этой довольно тяжелой ноши, тем более под палящим полуденным светилом. Но этот соблазн Катон отверг. Перед лицом врага это будет выглядеть как слабость — пусть небольшая и вполне оправданная, но лучше все равно ее не выказывать; умри, но не подай им вида, что ты испытываешь неудобство. Пусть лучше видят, как стойки римские солдаты. Так что Катон по новой завязал на шее платок и стоял в непринужденной позе, глядя перед собой на стену с таким видом, будто ему все нипочем. Словом, видимость полного хладнокровия.

После, казалось, века ожидания под недвижным зыбучим пеклом Катон справа от себя уловил движение и, обернувшись в ту сторону, увидел, как из-за угла подворья вынырнула небольшая группа воинов, во главе которой в сторону римлян бойко вышагивал стройный молодой человек в одеждах из желтого шелка, искристо мерцающих своими складками. На поясе у него висел меч в ножнах, блещущих драгоценными каменьями; солнце играло на отделанной золотом и яхонтами рукояти. Борода щеголя была аккуратно причесана, волосы гладко лоснились от ароматного масла. Следом шагало шестеро рослых копьеносцев, дюжие фигуры которых облегали чешуйчатые панцири.