Позвонив в полицию, я вернулась на кухню, опустилась перед Квик на колени и дотронулась до ее тела. Оно все еще было теплым. Возможно, мы с ней разминулись всего на несколько минут. Строго говоря, Квик не приглашала меня к себе тем вечером – я сама была убеждена, что ее нельзя оставлять одну. Но хотела ли она такого конца? Я сказала ей, что приеду, поэтому она должна была понимать, что я найду ее первой. Может быть, она хотела, чтобы ее спасли. Этого я никогда не узнаю.

Я огляделась. Перед ней стояли пузырек с таблетками и полупустая бутылка джина. Это еще ничего не значило – Квик любила выпить, к тому же ей было очень больно. Я не могла смириться с мыслю, что она могла сознательно сделать это с собой.

– Полиция, – раздался голос.

Я вздрогнула и пошла к дверям.

На пороге стояли двое полицейских, а за ними следовала машина «Скорой помощи». Я была в шоке: когда они вошли в дом, их реакция сильно отличалась от моей. Они немало повидали на своем веку, поэтому в их лицах сквозила смесь навязчивости и утомленности. Для меня же все это было в новинку, я чуть не подпрыгивала от ужаса и шока.

– Кто ее ближайший родственник? – спросил один из полицейских.

Я сказала, что мне это не известно, но что Эдмунд Рид ее начальник и, наверное, стоит позвонить ему.

Рид все еще был в институте: открытие выставки назначили на следующий день, и он трудился до упора. Я не слышала его ответ, когда полицейский, стоя в коридоре, сообщил ему по телефону о происшедшем. Звонок был коротким. Я сидела в гостиной; ко мне подошел полицейский и сел напротив. Часы тикали. Сотрудник полиции смотрел на меня, и тут я поняла, о чем он мог думать; я представила, как меня заключают под стражу; в голове у меня мелькнула мысль – карибская убийца, я представила себе возмущение, которое такая история могла бы вызвать, неизбежность всего этого, вспомнила о «людях вроде меня»…

Казалось, Рид появился всего через несколько минут. Промчавшись на своей машине через мост Ватерлоо, он ворвался в дверь. «Какого дьявола тут произошло, где, черт подери, она… какого…» – но слова замерли у него во рту, когда он увидел, как медбратья выносят Квик из дома. Она выглядела такой маленькой и хрупкой, и я заметила выражение шока на лице Рида – боль, которую он в кои-то веки не смог контролировать.

В сущности, именно благодаря Риду полиция не арестовала меня там же и тогда же. Они как-то оробели перед директором института. Он быстро взял себя в руки и снова предстал властным и авторитетным, а полицейская форма значила для него так же мало, как много она значила для меня. Рид разгневался, почувствовав по их поведению и вопросам, к чему они клонят, и твердо сказал им, что если они хотят обвинить в чем-то меня, то могут, черт возьми, обвинить и его. Помню его фразу: «Еще час назад она была со мной в кабинете».