– Некоторые грехи настолько плохи, что пожизненной епитимьи не хватит, чтобы их искупить.

– Тогда позволь мне согрешить, – предложил я.

– Я знаю, что у тебя на сердце. И если я тебя не остановлю, я буду так же виновна, как и ты.

Я что-то рыкнул в ответ, потом коротко кивнул людям, опустившимся на колени, пока мы проезжали через их деревню, состоящую из тростниковых крыш, навоза и свиней.

Здешние жители понятия не имели, кто мы такие, но увидели кольчуги, оружие и щиты. Они будут сдерживать дыхание до тех пор, пока мы не исчезнем из виду, но я подумал, что скоро этим же путем могут двинуться датчане и тогда тростник будет сожжен, а детей продадут в рабство.

– Когда ты будешь умирать, – сказала Этельфлэд, – ты захочешь, чтобы у тебя в руке был меч.

– Конечно.

– Почему?

– Ты знаешь почему.

– Чтобы ты отправился в Валгаллу. Когда я умру, Утред, я отправлюсь на Небеса. Ты откажешь мне в этом?

– Конечно нет.

– Тогда я не могу совершить такой ужасный грех, как убийство. Этельред должен жить. Кроме того, – она улыбнулась, – мой отец никогда не простит меня, если я стану убийцей Этельреда. Или разрешу тебе его убить. А я не хочу разочаровывать отца. Он мне дорог.

Я засмеялся:

– Твой отец в любом случае разозлится.

– Почему?

– Потому что ты попросила меня о помощи, конечно.

Этельфлэд бросила на меня пытливый взгляд:

– А кто, как ты думаешь, предложил, чтобы я попросила тебя о помощи?

– Что?

Я разинул рот, а она засмеялась.