У Элдита было мало новостей. Он слышал, конечно, что Этельфлэд – узница в монастыре в Лекелейде.

– Мы посылали ей муку и яйца, господин, – сказал он мне.

– Почему?

– Потому что я живу там, откуда можно добросить камнем до Уэссекса, и мне нравится, когда восточные саксы дружат с моим народом.

– Ты видел датчан этой весной?

– Датчан, господин? Эти ублюдки не приближались!

Элдит был в этом уверен. Потому-то он и допустил, чтобы его палисад оставался в полуразрушенном состоянии.

– Мы просто пашем нашу землю и выращиваем скот, – настороженно проговорил он.

– А если тебя призовет господин Этельред? – поинтересовался я. – Ты отправишься на войну?

– Молюсь, чтобы такого не случилось, но – да, господин. И я могу привести на службу шесть добрых воинов.

– Ты был у Феарнхэмма?

– Я не смог тогда отправиться, господин, я сломал ногу. Он поднял подол, чтобы показать вывернутую икру. – Мне повезло, что я остался жив.

– Теперь будь готов ответить на призыв, – предупредил я.

Он перекрестился:

– Надвигается беда?

– Всегда надвигается беда, – бросил я и сел в седло прекрасного жеребца Алдхельма.

Не привыкший ко мне конь задрожал, и я похлопал его по холке.

Мы отправились на запад по утреннему холодку. Мои дети ехали вместе со мной.

Шагавший в другую сторону нищий опустился на колени у придорожной канавы.

– Я был ранен во время боя за Лунден! – крикнул он, протянув искалеченную руку.