Было много таких людей, ставших нищими из-за полученных на войне ран. Я дал своему сыну Утреду серебряную монету, велев бросить ее этому человеку. Он так и поступил, но в придачу произнес несколько слов:

– Да благословит тебя Христос!

– Что ты сказал?! – вопросил я.

– Ты его слышал. – Этельфлэд, ехавшую слева от меня, это позабавило.

– Я благословил его, отец, – пояснил Утред.

– Не говори мне, что ты сделался христианином! – прорычал я.

Утред покраснел, но не успел ничего сказать, как Осферт вырвался из отряда всадников позади нас:

– Господин! Господин!

– В чем дело?

Он не ответил, просто показал туда, откуда мы ехали.

Я повернулся и увидел густеющий столб дыма на восточном горизонте. Как часто я видел такие огромные дымы! Многие из них были делом моих рук, метками войны.

– Что это? – спросила Этельфлэд.

– Хэстен. – Я тут же забыл про глупость моего сына. – Это должен быть Хэстен.

Я не мог придумать другого объяснения.

Война началась.

Глава 3

Глава 3

Семьдесят наших воинов ехали к дыму, который теперь казался темным, медленно двигающимся пятном на туманном горизонте. Половина из этих семидесяти пришли со мной, половина были мерсийцами. Я оставил своих детей в деревне, где Осферт и Беорнот получили приказ дожидаться нашего возвращения.

Этельфлэд настояла на том, чтобы отправиться с нами. Я пытался ее остановить, но она не желала выполнять моих приказов.

– Это моя страна, – отрезала она, – мой народ, и мне нужно видеть, что с ними делают.