Было раннее июльское утро. Над тундрой стояло солнце. Они шли по берегу залива. Запах йода, ленты морской капусты на берегу и нерпы сопровождали их. Нерпы десятками торчали из воды у самого берега и разглядывали их чёрными громадными любопытными глазищами. Они ныряли, догоняли людей под водой и снова смотрели. И было в этих глазах серьёзное, почти человеческое любопытство.

Наконец они свернули в речную долину, окружённую чёрными округлыми молчаливыми сопками. Речная долина лежала меж них, как жёлто-зелёная лента. Надо было идти в горы. Тысячами осколков отсвечивали большие и малые тундровые озёра. На перевалах, меж чёрных, покрытых накипным лишайником камней, посвистывал ветер. Там было сумрачно и холодно.

Чаунская долина казалась необитаемой только на первый взгляд. Кучки оленьих рогов, брошенный чайник, остатки нарт, сломанный винчестер свидетельствовали о могилах и покинутых стоянках оленеводов. В старицах речных долин, в многочисленных озёрах гнездились утки. В июле они уже вывели крохотных утят-пуховичков. На невысоких сопках и по склонам, где были заросли ивняка и карликовой берёзки, гнездились куропатки. Вспугутые людьми, куропатчата стремительно разбегались и прятались под листиками берёзки. Но их выдавали блестящие любопытные глаза. На верхушках сопок прятались большие голубоватые чукотские зайцы. В одном месте они встретили несколько отбившихся от стада оленей.

Вэкэт был хорошим проводником. Он провёл их короткой дорогой. И они не встретили по дороге никого. Они зашли за сопочку. Речушка Угаткын сделала крутой поворот и разлилась мелким перекатом. Они вошли в воду и прошли по ней несколько километров вверх по течению. Потом вышли со стороны долины и, завернув за небольшую речную террасу, остановились.

– Вот здесь будет ваш лагерь. Вода рядом. За сопкой вас не видно. А если надо будет родителям навестить, то речку переходить не надо. Снимайте с оленей груз, ставьте свои яранги, а мы с женой должны вернуться.

С этими словами Вэкэт и Анканау направили своих оленей на обратный путь. А оставшиеся молодые люди занялись устройством жилья.

Это были счастливые, почти ничем не омрачённые дни.

Ранним утром все весело бежали к реке. Умывались и плескались в её холодной бодрящей воде. Они были уверены, что здесь их никто не найдёт. Чуть ли ни каждый вечер их навещали Кулил и Пыткыванна или Вэкэт и Анканау. Привозили им мясо оленей. Пока на новом стойбище посторонних не было. Вечером зажигали костёр, садились вокруг и вели беседы, попутно обменивались знаниями языка, пели песни, Лев и Михаил – русские, Кэлена и Лиза – чукотские. Лев и Михаил не переставали удивляться щедрости чукотского лета. Кустарник буквально сотрясался от шнырянья бесчисленного заячьего потомства. Стаи гусей прятались по берегам тундровых озёр. Береговой ил хранил отпечатки оленьих копыт и тяжких медвежьих лап. Среди травы, в небе, в кустарнике круглосуточно перекликалась птичья мелочь. Кэлена сплела из ивняка приспособление для ловли рыбы. Лев посмотрел и сказал, что у них такое называли «мордой». Каждый вечер «морду» ставили в реку, каждое утро «морда» была полна хариусов.