— Вы здесь один квартируете? — Лиля пыталась поддержать светскую беседу.

— Зачем же один… Акилина вот у меня, ещё Печеркины… Дочки из пансиона по выходным и на праздники непременно… Матрёна даже днями часто… Обычным делом здесь и шагу ступить некуда, столько народу с утра до ночи — тебе-то повезло в затишье попасть!

Он говорил — и смотрел, не отрываясь, и посмеивался, и прихлёбывал крепкий чай, отвечая на неловкие и пустые вопросы.

А когда Лиля, с удовольствием съев несколько пирожных, решительно отодвинула от себя блюдо, Распутин подождал ещё немного, потом поднялся и очень буднично сказал:

— Ну так что… пойдём тогда в спальную, что ли.

— Побойся бога, Гриша, — сказала Акилина, полоснув Лилю взглядом. — Поговорить-то и здесь можно, коли надо — выйду я, а то ещё кабинет есть…

— Цыц! — вдруг прикрикнул на неё Распутин. Не громко, но так, будто пригвоздил к месту.

Сердце Лили запрыгало и мысли тут же спутались. В одно мгновение успела она подумать и о том, что предполагала мужской интерес к себе Распутина, но не могла себе представить, что это случится так… между двумя чашками чаю. И о том, что третье пирожное было точно лишним. И о том, что словно нарочно надела сегодня ярко-красное дорогое бельё, добытое для неё где-то пронырой Бриком. И о том, есть ли у Распутина волосы на груди. И о том, не стоит ли сперва попроситься в ванную… или это будет неловко?.. или в спальне предусмотрительно приготовлен кувшин с водой и тазик? И о том, как бы половчее справиться с высокой шнуровкой на изящных английских сапожках… или лучше их не снимать?.. в них ноги кажутся длиннее…

Мысли путались, мешались, а Лиля под ненавидящим кухаркиным взглядом уже шла за Распутиным по коридору и чувствовала сладкий зуд внутри, как всегда в предвкушении мужчины; щёки её горели, грудь наливалась, и сердце стучало сильнее с каждым шагом…

Кувшина с тазиком в спальне не обнаружилось. Распутин усадил Лилю на простую узкую кровать с металлическими спинками и никелированными шарами, застеленную шерстяным одеялом, с несколькими тощими подушками в изголовье. На ложе великого любовника это походило мало. Да и сам Распутин повёл себя вопреки ожиданиям Лили. Она умирала от любопытства — как же это у них всё-таки случится? Как он подойдёт… или набросится? Что станет говорить, и насколько окажется силён…

— Помощь твоя нужна, миленькая, — сказал Распутин.

Возле кровати стоял новенький, блестящий лаком американский письменный стол с массивными тумбами. Дорогущий, Брик давно мечтал о таком. Распутин выудил из кармана бархатных штанов ключ и отпер замок — тугой и надёжный, судя по сочным щелчкам пружины. Из тяжёлого ящика он вынул ворох бумаг, не удержал в руках, и те посыпались — на столешницу, на пол…