От автора

Взводя курок пистолета, затворную раму надо просто дёрнуть на себя и отпустить: на то и придумана возвратная пружина, чтобы поставить затвор на место и дослать патрон. А если пружине помогать — скорее всего, патрон перекосит, случится осечка и выстрела не будет.

Так и вышло с «браунингом» Феликса Юсупова. В ночь на семнадцатое декабря тысяча девятьсот шестнадцатого года князь смертельно ранил из него Григория Распутина. А утром Владимир Маяковский, по наитию придержав затвор, сохранил себе жизнь.

Труп Распутина обнаружили на третий день. Повезло городовому Кордюкову, бляха № 1876, пост которого располагался на Петровском острове около канатной фабрики. Бывший актёр Струйский из убежища для престарелых артистов, что напротив, рассказал: ночью ему не спалось. Он вышел прогуляться и видел большой лимузин, который будто бы проехал на Крестовский остров, а четвертью часа позже вернулся и укатил в сторону Ждановки.

Таких историй от охотников посудачить уже набралось три короба, поэтому старика слушали невнимательно. Но всё же слова Струйского зацепились где-то в памяти. Путь на Крестовский был один, и Кордюков с сослуживцами обшаривали окрестности до тех пор, пока на льду Малой Невки возле Большого Петровского моста не сыскалась-таки фетровая калоша, сделанная ботиком: мужской фасон № 10, изделие петроградской фабрики «Треугольник».

Большой Петровский неспроста называли Мостом Самоубийц. Многие из тех, кто решались свести счёты с жизнью, сигали отсюда в воду — только их и видели. Мощное течение утаскивало тела в Финский залив. То же должно было случиться и с Распутиным. Но уровень воды по холоду немного упал. Ворочавшийся в потоке утопленник цеплялся за изнанку льда распустившейся шторой, полами шубы, верёвками… Он прибился к новой полынье, в сотне шагов от первой, и там примёрз рукавом. Разглядели чудом: ботик, найденный Кордюковым, заставил удвоить внимание.

Заметив тело, городовые вызвали жандармского офицера с малоросской фамилией Перебейнос. Под его присмотром Распутина вытащили на лёд, ужаснулись тому, как он изувечен…

…и на этом, собственно, заканчивается сюжет. Но я всё же прошу ещё немного внимания. Книга в отличие от сюжета — бывает же такое! — продолжает продолжаться.

Одно сплошь удовольствие, когда персонажи щедро делятся не только своими именами и биографиями, но и пространными цитатами, и сюжетными ходами… Может, потому в тексте и набралось фамилий на телефонный справочник — далеко за сотню.

От страницы к странице мы проживали с ними часть их жизни — и часть собственной. Разве можно вот так, сразу, взять — и расстаться? Да и жаль расставаться, ведь о многих сказано незаслуженно мало и вскользь. Поэтому с расставанием хотелось бы повременить и пока лишь ненадолго отвлечься…