Маяковский никогда не видел, чтобы она плакала. Лиля могла быть весёлой, могла грустить, могла тараторить без удержу или задуматься и замолчать надолго; могла быть резкой и беспощадной, могла — нежной и заботливой, но ни разу не проронила при Володе ни одной слезинки.
Сейчас Лиля заперлась в ванной и рыдала. По-бабьи, в голос, с каждым протяжным стоном силясь выдохнуть пережитый ночной кошмар и боль унижения. На мгновение затихала и, со всхлипом набрав полные лёгкие воздуха, рыдала снова.
— Лиля! Лилик, открой! Пусти меня, Лиля!
Маяковский сначала дёргал дверь за ручку, потом терпеливо стучал костяшками пальцев; наконец, несколько раз ударил кулаком. Когда из ванной прогремел упавший таз, Володя не выдержал. На кухне он схватил топор, которым кололи лучину для самовара. Сунул лезвие в щель между косяком и дверью ванной и приналёг на обух.
Треснул наличник, скрипнули петли, вырванная щеколда повисла на одном гвозде. Дверь распахнулась.
Вся Лилина одежда безобразным комом валялась на полу. Из душа хлестала вода. Сжавшись в комок и обхватив себя руками, Лиля голой сидела в ванне. Ударяясь о её голову, плечи, спину, струи разбрызгивались во все стороны, сыпались каплями на пол и сброшенную одежду, барабанили по перевёрнутому тазу с треснувшей эмалью. Лиля раскачивалась из стороны в сторону и тянула
У Маяковского сжалось сердце. Он бросил топор и шагнул к ванне.
— Лиличка, милая… ну что же ты…
Рыдание оборвалось. Лиля тихо заскулила. Обеими руками она отодвинула с лица прилипшие мокрые волосы и пошарила взглядом вокруг. Потянула с низкой полочки щетинную щётку и судорожными движениями принялась что есть силы скрести руки, словно сдирая с них следы крови.
— Лилик, Лилик, не надо…
Не обращая внимания на то, что вода льёт ему на гимнастёрку, Маяковский подхватил Лилю, вытащил из ванны и поставил прямо на мокрую одежду. Укутал в банный халат, сдёрнутый с вешалки, и на руках понёс в спальню. Там уложил на кровать и накрыл одеялом.
Вернувшись в ванную, он шагнул через мокрый ворох одежды и закрыл краны. Поискал на кухне вино — бутылки оказались пусты. Маяковский налил в стакан тепловатой воды из чайника и отнёс Лиле.
Большими шумными глотками она выпила до дна и сипло попросила:
— Ещё…
Он принёс ещё. Лиля отпила немного, оттолкнула его руку со стаканом и села на кровати. Володя подоткнул ей под спину подушки. Лиля изредка всхлипывала, вздрагивая всем телом.
— Наверное, Ося скоро вернётся, — сказал Маяковский. — Я хочу рассказать ему всё… Нет, не про это. Про это — никогда, никому… Всё про нас. Я люблю тебя и хочу быть честным. С тобой, с Осей… Тебе не надо больше оставаться с ним. Сегодня же переедешь ко мне. После того, как… после всего, что было… после этого ужаса… Лилик, нас ничто на свете больше не сможет разделить. Мы теперь всегда будем вместе. И всё будет хорошо…