…чтобы подготовить настоящую концовку. Нельзя бросать героев на исходе шестнадцатого года, когда Россия шагнула за грань и покатилась, теряя себя, навстречу кровавым испытаниям последующих десятилетий. Надо ещё раз вспомнить, что было до — и заглянуть в то, что сталось после.

Страна опять называется Россией.

Вернулась из небытия Государственная дума, снова переполненная деятельными, принципиальными и незаменимыми народными избранниками.

Олимпиады утвердились разменной монетой международной политики. А спортсмены по-прежнему бьют рекорды, плюнув на закулисную возню корыстных чиновников.

Город, на сцене которого сыграны столько трагедий, снова именуется Санкт-Петербургом, хотя что-то мешает его так называть. Что — люди, лица? Почему-то улица Гоголя, получившая имя писателя ещё в девятьсот втором году, через девяносто лет сделалась Большой Морской. Чем не угодил новой власти автор «Мёртвых душ» — рассуждениями о дорогах и дураках? Так уже известно, что чиновничье воровство и волокита — беды пострашнее. С дорогами, да и с дураками иной раз удаётся что-то сделать, а эти — незыблемы.

История повторяется, как учил Маяковского рассудительный Гегель. И пусть говорят, что её уроки никого ничему не учат. А вдруг? Хоть кого-то, хоть чему-то.

Для Джорджа Оруэлла в книге места, понятно, не нашлось. А ведь это он сказал: Кто управляет прошлым, тот управляет будущим, но кто управляет настоящим, тот управляет прошлым. Такая вот логическая петля. Петелька.

Так плетётся кружево. На коклюшках — таких круглых деревянных палочках вроде карандаша — намотаны нитки. Если умеючи перебрасывать коклюшки друг через друга, нити переплетаются и постепенно складывают узор.

Бывают кружева пáрные, бывают сцепные.

Парные — попроще. Для них берут несколько пар коклюшек, на ширину узорной полосы. Сплели, померили — и отрезали, сколько надо. А для сцепных надо много больше коклюшек. Ими плетут сначала части рисунка, а потом уже собирают, сцепляют кусочки в одно целое.

Сцепное кружево — работа штучная. Так делаются скатерти вроде той, что украсила чайный стол в Ливадии стараниями императрицы Александры Фёдоровны. Или накидки — как свадебная фата великой княжны Ирины Александровны. Или воздушные чепчики австрийских младенцев с тугощёкими няньками…

Хочется, чтобы книга походила на бескрайнее сцепное кружево, а не резаное пáрное. Оттого и не поднимается рука кромсать по живому. В слишком уж хитрую паутину сплелись судьбы множества персонажей! В большую и удивительную паутину, что под силу только величайшей кружевнице — истории.