Магазин опустел. Наклонившись, Маяковский поднял патрон, который лежал ближе всего, у ножки венского стула. Повертел в пальцах, разглядывая. Маленький, аккуратный, с круглоголовой пулей и тонкой опояской красного лака там, где пуля запрессована в гильзу.
Володя тщательно протёр патрон носовым платком, вставил его в магазин, а магазин — в пистолет.
Лиля разбирала мокрую одежду, принесённую из ванной и брошенную на кровать. Вздрогнула, когда раздался звонок телефона. Она решила не обращать на него внимания, и телефон, понадрывавшись, умолк…
…но тут же зазвонил снова. Лиля подняла трубку и услыхала нарочито спокойный и ровный голос:
— Я стреляюсь. Прощай, Лилик.
Маяковский вернулся за стол. Пистолет словно прирос к руке.
Страха не было. Но когда холодное кольцо дульного среза коснулось виска, дышать вдруг сделалось трудно. Как интересно, подумал Володя и постарался дышать глубоко. Вдох — носом, выдох — ртом. Вдох — выдох. Он услышал, как бьётся собственное сердце. Раньше не замечал. Африканский ритм — чёрные сомалийцы в «Луна-парке». Не обращал внимания. Оказывается, на многое он раньше не обращал внимания. А теперь… Теперь всё равно.
Нет, правда, интересно! Столько раз писал об этом, говорил, даже читал со сцены — рисовался перед публикой… А сколько раз об этом думал! Представлял себе, где это случится и как.
Последнее мгновение разложится на множество событий.
Спусковой крючок мягко уступит нажиму согнутого указательного пальца.
Щёлкнет спущенный курок.
Ударник зло вопьётся в пистонку.
С грохотом полыхнёт порох в гильзе.
Раскалённая пуля рванётся, вкручиваясь в нарезы ствола, и…
Чёрт! Как она рванётся, когда патрон остался в магазине?! Маяковский оттянул затворную раму — и медленно повёл обратно, собственной рукой досылая патрон. Так артиллерист закладывает в орудие скользкий от пушечного сала снаряд. Вот теперь хорошо.
Он ещё раз глубоко вдохнул, выдохнул… вдохнул… выдохнул…
…а потом ткнул ствол против сердца и спустил курок.
Часть третья. Мiр
Часть третья. Мiр