Название Сергиевского дворца не прижилось. Не стал он и Дмитриевским. Великий князь Дмитрий Павлович, сосланный в Персию за участие в убийстве Распутина, поспешил его продать, а новый хозяин — промышленник из татарской Елабуги — даже не успел воспользоваться покупкой. Так что здание на углу Невского проспекта и набережной Фонтанки утвердилось под названием, которого никогда толком не носило: дворец Белосельских-Белозерских. Кто знает, почему? То ли князь Белосельский-Белозерский лучше запомнился как первый представитель России в Международном олимпийском комитете. То ли петербуржцы не пожелали привыкать к имени великого князя Сергея Александровича — генерал-губернатора Москвы.
Это же вечное соперничество! Бывшая столица Московского царства, ставшая столицей империи большевиков, — против Санкт-Петербурга, единственной столицы Российской империи. Ведь имперской столицей Москве побывать не довелось. Разве что раз-другой, ненадолго, на подхвате.
Во дворце Белосельских-Белозерских десятилетиями гнездились коммунистические руководители, любители роскошных чужих особняков. Но иначе сложилась судьба дворца, принадлежавшего великому князю Владимиру Александровичу. Флорентийское палаццо эпохи Ренессанса — украшение Дворцовой набережной и Миллионной улицы, куда выходит гофмейстерский корпус. Жилище Владимира Александровича три десятка лет было центром столичной светской жизни, именуясь Малым императорским двором.
Сам великий князь, виновник Кровавого воскресенья, до потрясений февраля и октября семнадцатого года не дожил. Владимир Алексадрович счастливо избегнул нескольких покушений и обрёл покой в великокняжеской усыпальнице собора Петропавловской крепости. Дворец в 1920 году по просьбе Горького отвели под петроградский Дом учёных. А заведующим поставили старого знакомого, бывшего управляющего Крестовским садом и знаменитого ресторатора, непотопляемого Адолия Родэ.
«Виллу» его к тому времени