— Да пошёл бы ты! — огрызнулся Мочалин. — На, посмотри, я его даже сфотографировать успел. Жаль со спины, но узнать можно…

Герман недоверчиво взял фотографию. На размытом изображении он легко узнал каракулевый «пирожок» и ухо секретаря парткома. Ему стало не по себе…

— Веник, дай фотографию на время, — попросил Поскотин.

— Бери, — машинально ответил товарищ, и вновь зловеще зашептал. — Что-то здесь не так. Зачем через всю Москву везти здоровенного кобеля? Чтобы пару раз пройтись по переулку?.. Не знаешь?.. То-то, и я не знаю. А ещё это «уи-и-к»… Что молчите?.. Идеи есть?.. А у меня, в отличие от вас, балбесов, есть! Зря, что ли три года в Институте штаны протирал?! Наш Фикусов — агент иностранных спецслужб!

— Тс-с-с! — зашипел Герман, в ужасе отстраняясь от проницательного друга, — Не дай Бог услышат! Да за такое нас не то что с разведки выпрут, — небо в клеточку распишут!.. Может, он со своим источником в посольстве связывается?

— Ну знаешь, с ним можно и в ресторане встретиться…

— А если особо ценный?

— Из Португалии что ли? Да это ж большая деревня, кому нужны их секреты… Ладно, не будем спешить. Я всё перепроверю. Буду ходить на прогулку со сканером. Мне его Алик Налимов на время дал. Сегодня целый час с ним разбирался. Запишу этот «уик», а потом мы вместе подумаем, что дальше делать.

— Налиму-то зачем радиосканер?

— Говорит, папа подарил, чтобы на городских занятиях «наружку» выявлять… Да, Гера, а ты бы сходил к Вазгену, поинтересовался у него, может ли сотрудник института одновременно заниматься обучением и оперативной деятельностью?

— Хорошо… — без энтузиазма ответил товарищ, вставая с сиденья, — А пока идём на выход, «пинкертоны»!

Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко умер на следующий день. Запертые в институте слушатели, услышав по радио Шопена вместо заявленной в программе передачи «Опять двадцать пять», вздохнули с облегчением. Включив телевизоры, они в очередной раз гадали, кого посадят на царство. Большинство было за Горбачёва. Бескомпромиссный Скоблинцев обзывал всех баранами и призывал «болеть» за Романова, бывшего главу Ленинграда. Герман ехидно подкалывал недалёкого, как ему казалось, пограничника, обзывая его кумира ретроградом и держимордой. «Твой Романов — тупой аппаратчик и пары слов связать не может, — поучал он его, — А Михаил Горбачёв без бумажки может и час, и два выступать! Его уже во всём мире за лидера признали!» Виктор Скоблинцев в ответ только матерился и грозил расстрелять всех мерзавцев при первой же возможности. «Романов курирует экономику и науку, а ваш Горбачёв дальше сохи ничего не видит! Да уж лучше Громыко, чем этого колхозника! — кипятился он. — Если ничего не знаешь, поди к своему Вазгену, ты же у него в любимчиках, и спроси кто из них двоих лучше!» «Да, верно, — поддержал пограничника Мочалин, — слетай-ка к Геворкяну, заодно прокачай наш вопрос, — прильнув к его уху, добавил Веничка».