— Басманов! — крикнул он. — Клятвопреступник! Иуда!

Петр Басманов ответил кривой ухмылкой. — Я служу истинному государю! — крикнул он в ответ. — А ты, годуновский зять, убирайся, откель пожаловал!

Разъяренный, Телятевский, оттолкнув пытавшегося удержать его Катырева-Ростовского понесся во весь опор на Басманова.

— Трус! — кричал он. — Выходи на поединок!

Басманов выехал вперёд, как будто принимая вызов, однако, когда Телятевский был в нескольких метрах от него, достал пистолет из-за спины, неспешно прицелился и выстрелил.

Конь пронзительно заржал и повалился на землю, увлекая за собой всадника. Тот вылетел из седла, перекатился через спину и распластался на земле ничком.

Басманов подъехал к нему, не торопясь, спешился, и перевернул тело носком сапога.

Лицо его искривилось злой улыбкой.

— Передайте Симеону — пусть подыскивает своей дочке-вдовушке другого зятька! — под смех казаков крикнул он. — Этот, кажется, свернул себе шею!

Михаил Катырев-Ростовский скрипнул зубами и пришпорил коня.

— Куда теперь, князь? — спросил его один из примкнувших к ним сотников.

— В Москву, — глухо ответил тот.

Глава 42

Глава 42

— И бысть во дни оны, приидоша инок нецый к старцу и вопросиша его…

Молодой дьячок, уткнувшись в книгу, гнусаво бубнил житие какого-то святого.

Длинный трапезный зал был полон людей — за составленными в ряды столами сидели монахи и постояльцы подворья.

К вечерней трапезе подали варево из овощей и каких-то круп; рядом с дымящимися горшками на столах лежали огромные караваи серого хлеба, стояли корчаги со взваром.

Индивидуальной посуды не было — кашу накладывали на нарезанные ломти, вместо тарелок.

Ирина едва прикоснулась к еде, в отличие от Михалыча, с аппетитом уминавшего уже третий ломоть.