Деревенская улица давно осталась позади. Толпа, ведомая Монзыревым, выступающим в роли поводыря, через коридор лиственного леса вышла к пятачку поляны, покрытой зеленым ковром травы. В центре ее пришлые с удивлением увидали раскидистый, многовековой дуб, ствол которого могли обхватить разве что пять человек, взявшись за руки по кругу, если бы ветви позволили приблизиться всем разом, к заросшей кроне.

В то время, как Монзырев продолжил свое движение, остальные остановились у кромки поляны, застыв, глядели на священное для жителей Рыбного и близлежащих деревень дерево. В последний момент Белослав поймал руку Горбыля, не дав тому идти дальше.

– Стой, сынок. Сейчас он сам будет решать свой урок, ты ему можешь только помешать.

– Тяжко, Белослав, чем помочь, не знаю, и морду набить все равно кому, хочется. Э-эх!

– Ничего, сынок. Мы с тобой сейчас ему нужны все равно что в русской бане седло. Богам виднее, с кем речи вести.

Не дойдя до ветвей дерева десяток шагов, Монзырев остановился. Между тем, он сам почувствовал, что приходит в себя, боль отступила, бесследно уйдя в небытие, сознание просветлело. Окинув взглядом вековое дерево, ясно осознал, что для жителей селищ все это заменяет традиционное капище с чурами богов, являясь одновременно и жертвенником, и ликом поклонения. Монзырев снял с запястья руки серебряный обруч, единственно носимое им украшение, вплотную приблизился к дереву, надел его на зеленую ветвь.

– Кто позвал меня в дорогу? – вопросил он.

То ли показалась, то ли действительно порыв ветра качнул ветви, приподняв их, и в одном месте раздвинул в стороны. Прямо перед Монзыревым, словно отделившись от шероховатой коры ствола, обозначилась фигура человека. Из-под зелени листьев шагнул воин, по виду боярин признал в нем варяга в броне, с мечом у пояса. Привычка подчинять себе людей скользила во взгляде. Длинный седой клок волос с бритой головы спускался за ухо с массивной серебряной серьгой в мочке.

– Это сделал я. Мне пришлось отвлечься от своих дел, смертный. В другое время я не пошевелил бы и пальцем, поверь мне. Ты сам в состоянии идти дорогой, выбравшей тебя, но затронуты наши общие интересы, и для решения проблемы я был вынужден позвать тебя.

Осознав, с кем имеет дело, Монзырев низко поклонился собеседнику. Со стороны наблюдавших за ним людей, стоящих у кромки поляны, было отчетливо видно, что боярин кланяется вековому священному дереву, разговаривает с ним. Люди физически не могли увидеть его собеседника.

– Я так понял, что сам Перун почтил меня вниманием!