– Батька, стариков, детей, женщин считать тоже?

– Нет, только воинов.

– Ну, так четыре сотни бойцов противника уничтожили точно, а сколько в свалках да погонях, извини, не знаю.

– Это три десятка-то бойцов на чужой земле четыре сотни положили. Убей, не поверю, – засомневался воевода курский, Якун. – Ну, не может быть!

– А ты вот сюда смотри! – глаза Горбыля на миг потемнели. Он указал пальцем на дерюгу. – Каждая цацка, лежащая здесь, кровью своей и чужой помечена. У меня десять хлопцев там навечно лежать остались. Вот ты, такой холеный да сильный, у моих юнцов спроси. Вот они стоят. Они тебе расскажут, что мы ели да как мы спали и через какую задницу мы протиснулись.

– Сашка, хорош балаганить. Парни, убирай ювелирку. Молодцы. Ох, как она нам поможет в этом году. Олег, передай там ребятам от меня благодарность, награждать уже дома буду.

Между тем, Сашка, успокоившись, обратился к боярам:

– А это еще не все, уважаемые. Правда в том, что по нашим следам идет сотен пять-шесть копченых и уже утром они будут где-то здесь.

– Ты раньше этого сказать не мог? Дятел.

– А что бы изменилось?

– Прости, боярин, пора нам готовиться к встрече, – сказал Монзырев.

– Да, и мы поучаствуем.

Скомканное в одночасье застолье разнялось. Народ потянулся к своим сотням. А уже ночью бояре стали выводить свои дружины к местам засад.

– Мудрейший, за той балкой начинается земля русов, – указал на окраину дубравы Хатанаг, один из лучших охотников стойбища. – Русы оторвались от нас. На добрых полдня пути оторвались. Мы упустили их, уважаемый.

– Нас когда-нибудь удерживало то, что мы шли по чужой земле, Хатанаг?

– Нет.

– Так, почему ты думаешь, что мы прекратим преследование тех сумасшедших, рискнувших прийти на нашу землю. Ты хочешь сказать, что они безнаказанно ушли из наших рук?

– Нет, уважаемый.

– Мы пойдем по их следам. Русы обязаны вывести нас к своему селищу. Мы, так же как они, придем к их домам, вырежем всех их родичей. Пусть каждый знает, что тот, кто ступил в степь – будет наказан. Хватит разговоров, веди.