— Я же умру от любопытства, — сознался он. — Это наверно был совершенно необыкновенный приём.

— Да самый обыкновенный приём, — сказал я ворчливо, — и я тебе вроде бы его уже показывал. Противник просто не ожидал ничего столь выходящего за пределы классической фехтовальной техники. Ведь в фехтовании на шпагах, хотя передвижения иногда идут по кругу, но выпады — всегда по кратчайшему расстоянию, по прямой. И чтобы увернуться от укола противники обычно отклоняют голову или корпус, а если и отпрыгивают, то назад, редко в сторону. Бросаться же навстречу удару будет или самоубийца, или человек который точно знает чего добивается. Так что я просто подловил его, разорвав привычный шаблон.

— Нет, — сказал он настойчиво, — всё равно покажи мне это на деле!

— Ну хорошо, — сдался я, извлекая шпагу из ножен. Надо сказать, что Алану легко удалось заблокировать мой удар ещё на подходе. Конечно, я сдерживал руку, делал всё слегка замедленно, да и он заранее знал направление атаки.

— Нет, всё равно не понимаю, — сказал он, — по-настоящему хороший фехтовальщик не мог бы пропустить подобный выпад.

Тогда я, не жалея своей шпаги, продемонстрировал этот же приём на предельной для себя скорости, использовав для наглядности росшую у дороги берёзку. Алан только уважительно присвистнул, глядя как падают наземь отсечённые клинком ветви.

— Я обещаю тебе одно, Алан, — заметил я, — когда мы встретимся в следующий раз, я буду фехтовать лучше. Пока же вся моя сила только в подобных финтах и уловках.

— «В следующий раз»! — сказал он недовольным тоном. — Когда это будет, желал бы я знать? Вот зря ты не хочешь отправиться со мной во Францию.

— Ну, Алан, я об этом долго думал, — отвечал я, — и вот мой план: для начала я спасу Джеймса, а уже потом поеду во Францию.

— Вот ещё одно дело, — сказал Алан, — он мой родственник, но я бегу из страны, а спасать его будешь ты в одиночку.