Мамелюк понял меня. После небольшой заминки, которая потребовалась ему то ли на то, чтобы справиться с удивлением, то ли для перехода на другой язык, спросил:

— Ты — куман?

— Рус, но среди моих предков были куманы, — соврал я и, показав на Тегака, сказал правду: — А вот он — куман из Болгарии. Вы очень похожи. Может быть, родственники?

Оба посмотрели друг на друга с интересом. Таможенник был постарше лет на пять, так что вполне годился Тегаку в старшие братья.

— Я плохо помню свою семью. Родители умерли, когда мне было лет десять, — сказал мамелюк.

— У меня тоже умерли, когда я был маленьким, — сообщил Тегак.

— Может быть, мы — братья, — с мягкой улыбкой произнес мамелюк и с долей торжественности добавил: — Я приглашаю тебя в гости. Мой дом — твой дом.

— Поезжай с ним, — разрешил я Тегаку. — Только возьми бочку вина получше, из наших запасов.

Они уплыли на лодке таможенника, позабыв о грузе и пошлинах. Венецианский чиновник — шустрый, пролазной малый, с круглым улыбчивым лицом, поросшим короткой светло-русой бородкой, который подошел к бригантине к концу этого разговора, произнес восхищенно:

— Ты будешь первым, кто обхитрил местных таможенников!

Он рассказал мне, какие цены на товары, свел с нужными купцами. Это была его обязанность, за которую получал зарплату от правительства, поэтому взятку не вымогал, но и от подарка — бочонка хорошего белого вина — не отказался. Вино здесь было самым ходовым товаром, поскольку находилось под запретом для мусульман.

Город Александрия сильно изменился. Крепостные стены стали ниже. Многие башни и куртины требовали срочного ремонта, иначе вот-вот рухнут. Стража на воротах, шесть человек, разбившись на пары, играли в шиш-беш на деньги. На меня и мою охрану глянули мельком, поняли, что ничего не сдерут, поэтому и не стали отвлекаться от азартного мероприятия. Улицы были вымощены камнем, но водостоки, которые проходили по краям, во многих местах лишились верхних плит, из-за чего сильно воняло канализацией. Там обитало много крыс. По крайней мере, я за время прогулки по городу видел не меньше сотни хвостатых грызунов. Город сильно запустел. Много брошенных домов, а на большинстве остальных лежала печать бедности, угасания. Только рынок был все также оживлен, многолюден и шумен. Я накупил восточных сладостей и подарков для родни, после чего вернулся на судно.

Бригантину уже разгружали. Несколько десятков грузчиков, голых по пояс, но с головами, обмотанными грязной и рваной материей, переносили большие тюки на арбы, которые выстроились на пристани. Худые жилистые смуглые тела грузчиков блестели от пота. Эти работящие мужчины так не похожи на ленивых египтян, которые будут здесь жить через семьсот лет. Может быть, потому, что пока не вошло в силу сладкое проклятие под названием нефть.