Город уже пал, но сахаппцы пока не согласны с этим. Из переулков или дворов выбегают вооруженные мужчины и, несмотря на то, что шансов победить у них никаких, вступают с нами в бой. Я, почти не задерживаясь, срубываю очередного камикадзе и замечаю впереди площадь и на ней высокий храм богу грозы Тешибу, судя по барельефу на передней каменной стене. На этот раз Тешибу скачет на быке, которого подгоняет молнией. Или просто так опустил руку с ней. На голове у бога грозы высокая шапка, похожая на те, что были в моде у французских революционеров. Вряд ли они знали о существовании Тешибу, а он все-таки бог, мог дотянуть до того времени и нашептать, как надо пугать обывателей. Возле храма толпятся мужчины и женщины. Первые без оружия и в таких же, как у бога, высоких шапках из войлока. Этот головной убор носят сейчас хеттские жрецы. Среди сахаппских очень много молодых. Наверное, от армии косят. Завидев нас, жрецы вместе с женщинами забегают в храм и закрывают за собой деревянные двери. Нам некогда с ними возиться, так что пусть думают, что это бог защитил. Может быть, вера в него поможет им легче переносить рабство, в котором окажутся уже сегодня.

Возле ворот стоит пара сотен сахаппских воинов. В первой шеренге обладатели железных мечей, шлемов и чешуйчатых доспехов. Не знаю почему, но хетты так и не додумались до подобия бригандины, предпочитают выковывать из железа небольшие овальные пластинки и делать из них такие вот доспехи. Они прочнее при прямом ударе, но можно ударить под чешуйки снизу или сверху, смотря, как набрана, копьем с узким тонким плоским наконечником и запросто убить. Впрочем, моя сабля разрубает чешую, пусть и не запросто.

Почти одновременно к воротам выходит еще один наш отряд — и мы атакуем защитников города с двух сторон. Первым делом я пропускаю удар по шлему. Набивка в нем из утрамбованной шерсти смягчает удар, так что ощущение, будто ударили по голове перьевой подушкой. Тряхнув головой и словно сбросив со шлема чужое оружие, отсекаю руку с мечом из нержавеющего железа, которым пытались убить моего соратника справа. Следующим ударом проламываю железный шлем. Не знаю, достал ли до черепа, или у сахаппца случился болевой шок из-за отрубленной руки, но он сразу как бы приседает и от толчка сзади падает вперед, словно собирался применить борцовский прием «проход в ноги», но сплоховал. Я рассекаю чешуйчатый доспех на ключице того, кто толкнул безрукого, колю в лицо его соседа справа, отрубаю еще одну руку с мечом… Дальше работаю на автомате, замечая лишь отдельные детали, в основном перекошенные яростью лица и светлые зубы в приоткрытых ртах, между темными усами и бородами. При этом успеваю сделать вывод, что русоволосых среди хеттов больше.