Обогнув Пелопоннес, я повел свой флот через Ионическое море напрямую к Мессинскому проливу. Сейчас суда, даже парусные, сперва идут на север, к проливу Отранто, где полуострова Пелопоннес и Апеннины сближаются на кратчайшее расстояние, пересекают в том месте и поворачивают на юг. Шли мы только днем, а на ночь галеры швартовались лагом к парусникам или дрейфовали рядом. С погодой нам повезло, море было спокойным. Зато Тирренское встретило волной высотой метра два, пришлось пережидать в Мессинском проливе, под высоким берегом острова Сицилия.

В Каисре нашему появлению не обрадовались, заподозрив в дурных намерениях. И то верно: для купеческого каравана нас было слишком много. Я сразу послал в поселение пенестов ахейца, который говорил на их языке, с предложением, на которое было трудно согласиться: уйти с ручным багажом; время на размышления — до следующего утра.

В течение всего дня к берегу подходили наши суда и разгружались. Цуббаллани, который настоял, чтобы его включили в первую партию, сразу по высадке приказал установить на валуне золотую статуэтку бога грозы Тешибу и принес в жертву трех крупных баранов, привезенных специально для этого. В компании еще двух пожилых жрецов он покопался в кишках жертвенных животных, затем показал толпе окровавленные руки и объявил, что бог сулит хеттам прекрасную жизнь на этой земле. Я бы удивился, если бы бог посулил обратное, потому что видел восхищенное лицо верховного жреца, когда мы плыли вдоль западного берега Апеннин. Места тут, действительно, прекрасные, не сравнить с голыми степями вокруг Хаттусы.

Как я и предполагал, ночью из поселения выскользнуло несколько жителей, наверное, за помощью побежали, а все остальные решили отсидеться в осаде. Привыкли отбиваться от дикарей, не имеющих навыков захвата городов, и понадеялись, что и на этот раз проскочат. Часть осадного имущества у нас была с собой, часть — лестницы и щиты — сделали на месте за день и первую половину ночи, лунную и светлую. Сотня моих воинов всю ночь напрягала защитников, имитируя штурм. Через неравные промежутки времени они приближались к крепостным стенам, гремя оружием и лестницами, а потом откатывались. Сперва в поселении каждый раз поднимали тревогу, и все выбегали на стены. К утру измотались и выдохлись. На стены выходили несколько человек и быстро убирались досыпать.

Штурм начали на рассвете. Как и раньше, сотня пошла якобы на штурм. В них метнули несколько стрел и камней, надеясь, что отступят, как в предыдущие разы. Не отступили. Более того, к ним присоединились другие. Подошли к городским стенам и знатные хетты. Карабкаться по лестницам им западло, но стрельбой из луков здорово помогали наступающим. Луки у них составные, потуже ахейских и финикийских. Тетиву натягивают «средиземноморским» способом, но бьют дальше. Да и стреляют точнее. Их этому учили с раннего детства. Сразу вспомнил, что в Позднее Средневековье благородный человек в Западной Европе сражался, вооруженный копьем и мечом. Владение стрелковым оружием считалось чем-то типа хобби. На Ближнем Востоке и в Средней Азии благородный человек — это в первую очередь конный лучник. Да, он хорошо владел и копьем, и мечом или саблей, но меткая стрельба из лука, особенно на скаку, была его главным военным талантом.