И всё же власть императора была прочна. Умри Гирхарт, и страна погрузится в хаос, но пока он был жив, конкурентов у него не было. Глядя на восходящее солнце, Каниэл думал, что дорого бы дал за возможность прочесть будущие хроники. Если династия, основанная Гирхартом, устоит, нетрудно догадаться, что там напишут, а вот если сменится... Как тогда будет трактоваться фигура императора - как великого героя или великого злодея? Но ясно одно - какие бы чувства Гирхарт Пёс не вызвал у потомков, равнодушными он их не оставит.

В дворцовом саду было тихо. Лёгкий ветерок чуть покачивал ветви деревьев, пестрели цветы позднего лета, поблёскивала роса, еле слышно журчал невидимый отсюда фонтан. Тишина и благодать, даже не хочется уходить, но скоро подадут завтрак, и начнётся обычный день, заполненный рутинными делами. Хорошо бы всё-таки выбрать время и съездить в пожалованные ему императором владения. Подходит время убирать урожай, и, хоть он и небольшой знаток сельского хозяйства, но за своим имуществом приглядеть всё же стоит.

- Доброе утро, господин Лавар. Вы, я смотрю, тоже любитель ранних прогулок?

Каниэл обернулся и встретился взглядом с подошедшим к нему Орнареном.

- Да вообще-то нет, господин канцлер, - Лавар пожал плечами. - Просто проснулся раньше обычного, вот и вышел пройтись. Какое чудесное утро, не правда ли?

- А вот я люблю прогуляться перед завтраком, - Орнарен пристроился рядом, и они медленно пошли по дорожке. - Улучшает пищеварение. А утро и впрямь чудесное. Как себя чувствует ваша милая супруга?

- Благодарю вас, у неё всё в порядке. А вы сами, кстати, не намерены жениться?

- Трудно найти достойную пару. Это вам посчастливилось встретить равную себе. Урождённая Лерти, не так ли? Такой старинный, уважаемый род... Да и сама госпожа Лаэна - прекрасная женщина и истинная патрицианка. Но, конечно, жениться надо, и поскорей, хотя бы для того, чтобы успеть обзавестись наследниками. Их ведь у меня теперь не осталось, а я, увы, уже немолод.

- Искренне вам сочувствую, господин Орнарен.

- Оставьте, вы и сами в том же положении. Мы все, уроженцы Коэны, в одном положении, хотя следует признать, что нам с вами повезло больше других. Но всё же мы, как и все, остались и без родичей, и без родины.

- Без родины?

- Именно. Моей родиной была Коэна.

Каниэл промолчал.

- А вы, господин Лавар, - спросил канцлер, - вы не тоскуете по нашему городу?

- Иногда. Но я предпочитаю не тратить силы на бесплодные сожаления.

- Что ж, разумно, - кивнул Орнарен. - Глупо сожалеть, когда от нас ничего не зависит. Другое дело - когда мы что-то можем сделать. Тогда бездействовать было бы преступлением.