– Что он хочет? – испугался посланник императора.

– Кажется, он требует, чтобы вы выпили это.

– Но это невозможно!

– Увы, граф, – со смехом заявил подошедший следом за русским принц Ульрих, – отказаться от угощения русского царя, согласно московскому дипломатическому этикету, никак нельзя! Этим вы нанесете смертельную обиду и царю, и всем его подданным.

– Но тут же целое ведро, – взмолился чех.

– Всего половина! – бессердечно улыбнулся датчанин.

– За здоровье его величества, – пролепетал Хотек, принимая угощение, и, выпучив глаза, приложился к краю чаши.

Я, наблюдая за его стараниями, милостиво кивнул и тоже пригубил из своего кубка.

– Зачем вы это сделали? – со смехом спросила Женевьева, обгладывая утиную ножку. – Я могу понять, зачем вы подпоили меня, слабую женщину, но посла императора…

– Что вы, дорогуша, я оказал ему и его сюзерену честь!

– А подливая это сладкое вино мне, вы тоже оказывали честь?

– Нет. Вам я окажу честь немного позже.

– Какой вы коварный человек!

– Дорогой Иоганн Альбрехт, – подошел к нам, улыбаясь во все тридцать два зуба, Фридрих Гольштейн-Готторпский, – вы мой герой! Я так счастлив, что вы приехали на этот съезд. Я давно хотел увидеть вас и поговорить…

– Не вижу препятствий, мой друг. Приходите вечером ко мне, и мы вдоволь пообщаемся.

– Кажется, сегодня вы будете заняты! – со смехом указал на мою спутницу племянник короля Дании.

– Не беспокойтесь, у меня достанет сил и на то и на другое.

– Какая самоуверенность! – пьяно захихикала француженка.

Ночью похолодало, и даже прошел небольшой дождь, к счастью, быстро прекратившийся, но успевший тем не менее до нитки промочить всех ночевавших под открытым небом. Однако в предусмотрительно разбитых для гостей шатрах было сухо и уютно, и высокопоставленные господа мирно почивали, не помышляя о неудобствах, выпавших на долю охраны и слуг.