– А ты, значит, не испугался?

– Мой отец не испугался, когда напали и похитили госпожу Рашке и вашу благородную дочь. Это он тогда привел им на помощь господина фон Гершова.

– Я что-то слышал про эту историю. Так, значит, ты сын того конюха…

– Моего отца зовут Клаус, ваше величество!

– И ты знаешь мою дочь?

– Конечно! Мы с ней д… я был слугой ее светлости.

– Понятно. Послушай, Гюнтер. Мне нужно поговорить с той женщиной. Только так, чтобы об этом никто не знал. Ты поможешь мне?

На лице мальчишки появилась понимающая ухмылка, которую он, впрочем, поспешил убрать.

– Туда не так сложно пройти. Я могу показать.

– Отлично! Тогда показывай.

На этот раз он не заставил себя просить дважды и повел меня и Михальского какими-то закоулками и пыльными коридорами, после чего мы оказались в небольшом зале со сводчатыми потолками, в который выходили две оббитые железными полосами двери.

– Обычно она останавливается здесь, – шепотом пояснил нам «проводник», показывая на крайнюю.

– Как ты сказал – обычно?..

– Конечно. Она часто приезжает в свите его светлости Юлия Эрнста.

– Все страньше и страньше, – пробормотал я и, оставив мальчишку с телохранителем, двинулся вперед и постучал в дверь.

– Войдите, – отозвались оттуда, после чего громыхнул засов.

За те несколько часов, что мы не виделись, фрау Мюнхгаузен разительно переменилась и встретила меня во всеоружии женской красоты и французского шарма. Открывшая мне служанка незаметно испарилась, оставив меня наедине с хозяйкой, томно возлежащей на софе, оббитой темным бархатом. Одета Женевьева в легкое светлое платье, из-под которого выглядывает белое полотно и кружева рубашки. Декольте хоть и не чрезмерное, но достаточно наглядно демонстрирует наличие пышной груди. Но особенно хороши волосы. Густые и блестящие, цвета спелой пшеницы, немного вьющиеся и очень просто при всем этом уложенные, они придавали чертовке вид одновременно невинный и обольстительный. Похоже, она ухитрилась за это время вымыть их и просушить, но вот как это возможно без шампуня и фена, я не представляю.

– Прошу простить, ваше величество, что встречаю вас в таком виде, – промурлыкала она, – но я так устала в дороге…

– Лежите-лежите, – улыбнулся я.

– Вы так добры!