В отличие от германцев, у которых всадник и пехотинец вроде побратимов, обязанных выручать друг друга, у кельтов такой связки между бойцами не было. Всадники рванули, бросив своих пехотинцев. Сперва мы вместе с германцами перебили лучников и пращников, которые пытались добежать до леса и спрятаться в нем. Для этого им надо было преодолеть не меньше километра, потому что ближе все деревья были срублены римлянами. На такой длинной дистанции у них не было шансов добраться быстрее всадников. Я догонял их и колол пикой, куда попаду. Если не убил, найдется, кому добить раненого. Из римских укреплений уже выходили легкие пехотинцы, желающие ни столько помочь нам, сколько поживиться.

Очередная жертва в короткой козьей куртке серо-черной шерстью наружу во время моего удара крутанулась резко, потянув пику за собой, после чего упала на нее, сломав древко. Пришлось выбросить ненужный обломок, достать саблю. Она короче, не так сподручно убивать, часто приходилось наклоняться, чтобы дотянуться до бегуна, шарахнувшегося от лошади. Зато раненых должно быть меньше, потому что в большинстве случаев попадал в голову или шею.

До леса добежали всего несколько пеших повстанцев. Наверное, самые смелые. Полегло много и вражеских всадников. На поле боя бродили сотни лошадей, оставшихся без наездников. Очередное нападение повстанцев закончилось для них разгромом.

Солнце уже садилось, поэтому мои подчиненные торопливо собирали добычу. В первую очередь отгоняли лошадей, как самую ценные трофеи, в восточную часть поля, к «нашим» воротам, подальше от германцев, и только потом собирали оружие и доспехи. Союзники, стоит отметить, к моим подчиненным относились терпимо, признавали их вклад в победу, а вот подошедших после боя стрелков гнали в шею, порой жестко.

90

Следующий день прошел спокойно. Повстанцы выезжали на арбах на поля перед внешней линией римских укреплений, собирали трупы и увозили в лес. Наверное, боялись, что мы отрежем и заберем головы, чтобы служили нам. Опасения были небеспочвенны. Кое-кто из моих подчиненных уже обзавелся таким «слугой» и даже не одним, прикопав его до поры до времени за пределами римских укреплений. Поскольку похоронные отряды были малочисленны, угрозы не представляли, им не мешали. К вечеру над лесом поднимались клубы дыма от многих костров, на которых сжигали погибших.

Я был уверен, что понесенный урон надолго отобьет у повстанцев желание нападать на нас, поэтому заснул с мыслями о том, что на охоту теперь не съездишь, так что надо будет завтра порыбачить. Проснулся среди ночи от громких криков. Какое-то время лежал, надеясь, что это сон. Крики, доносившиеся с внешней стороны укреплений, не стихали. К ним добавился шум готовившихся к бою моих подчиненных, а потом и трубы просигналили боевую тревогу.