— Не могу, — остановившись и обернувшись, произнес я. — Командир не должен отдавать невыполнимые приказы. Это подрывает его авторитет.

— Тогда проваливай! — весело крикнул Гай Юлий Цезарь.

143

Почему-то считается, что известная личность должна быть красива внешне. Особенно это касается женщин. В свое время я много читал книг и смотрел фильмов о Клеопатре. Актрисы, которые играли ее роль, могли с некоторыми оговорками считаться красивыми. В романах она и вовсе выглядела распрекрасной. При чтении еще срабатывала разная расшифровка текста. У каждого из нас свой жизненный багаж, свой вкус и своя реакция на слова, то есть свой код, с помощью которого мы переводим текст в зрительные образы. Автор зашифровал одно, а мы расшифровали другое, похожее. Это как при переводе с одного языка на другой: вроде бы то же самое получилось, но есть отличия, иногда существенные. Вполне возможно, что кому-то Клеопатра казалась красавицей. Есть люди, которые видят правителей и правительниц с ослепительным нимбом, даже при ярком солнечном свете. Как по мне, она была серединка-наполовинку: не красавица, но и уродкой не назовешь. Маленького роста, даже по меркам этой эпохи. Черные волнистые волосы, придерживаемые золотым обручем с черными агатами, узкое лицо с выпирающим, немного тяжеловатым подбородком, тонкий длинный нос с горбинкой, тонкие губы, изогнутые капризно и властно одновременно, карие глаза, которые казались бы обычными, если бы не блестели из-за сексуальной озабоченности. Наверное, женщинам нравится, когда с таким блеском смотрят на них, а вот я почувствовал себя неуютно в роли потенциальной сексуальной жертвы. Вот такой вот я кондовый сексист. К этому надо добавить странное сочетание пластичной женственности с неуклюжей мужиковатостью, и слабости, слез с грубым напором, желанием сломать, и запредельной чистоплотности и брезгливости в быту с неразборчивостью в сексуальных связях, часто спонтанных.

Именно так и началось мое знакомство с Клеопатрой. Она приняла меня в доме богатого торговца скотом, где обитала по случаю военных действий. Само собой, хозяина с семьей выгнали. Пусть считает за счастье, что в его жилье временно обосновалась царица! Клеопатра сидела на низкой табуретке с красной подушечкой у окна — квадратного проема в стене, закрытого тонкой, белой, просвечивающей материей, пропитанной каким-то растительным маслом и растянутой на деревянной раме. Вроде бы одета, а вроде бы и нет. Розовая туника была так коротка, что я без труда разглядел тонкие бедра почти до промежности, а через глубокое декольте — маленькие сиськи с темными сосками. У меня сразу появилась мысль, что застукал царицу на полпути из одной постели в другую. Первая — широкая, почти на половину большой комнаты, с десятком подушек разного размера и формы и белым бельем, что по нынешним временам большая редкость даже у богатых, стояла за ее спиной. Одна рабыня держала перед Клеопатрой большой овальное бронзовое зеркало, а две другие, стоя на коленях на мраморном полу цвета слоновой кости, натирали ей руки какой-то белесой мазью. Может быть, отбеливали смугловатую кожу, гладенькую, чистую. Царица повернула голову (я стоял справа от нее в паре метрах), окинула надменным и в тоже время сексуальным взглядом, задержав его в районе паха, где, поскольку я был четвертый день в отрыве от женского внимания, уже началась естественная реакция на то, что я подглядел. Резкий жест ладонями — и рабыни выпулились из комнаты.