Я прошелся взад-вперед, в возбуждении постукивая кулаком по ладони.

– Вот так мы, ребята, и будем делать наше выступление: собирать, как картину из мозаики, по фрагменту. Сначала ищем живые, еще не истоптанные символы, на которые реагируют наши сердца. А уж в каком порядке их уложить и чем соединить – это дело техники. Паша? – наставил на него пальцы пистолетом.

– Сталинград, – выскочило из него. – Брест, Севастополь…

– Хорошо… «Я убит подо Ржевом»… – И тут я споткнулся, вспомнив. Посмотрел поверх его вихров и сказал глуховато: – Хотя нет. Для тебя лучше пойдет «Мне кажется порою, что солдаты…». А форму бойца Красной армии на тебя мы найдем. Только тебе придется подстричься покороче. Ребята, ни у кого на даче «максим» не завалялся?

Этой немудреной шуткой удалось вызвать первые улыбки. Оно и верно, на одном пафосе далеко не уедешь.

– А предварим это девичьим хором. Девоньки, вытянете один куплет из «Ах война, что ты сделала, подлая»?

– Вытянут. – Алена по-хозяйски уверенно посмотрела на подруг. – Только ты зря от «Я убит подо Ржевом» отказываешься. Как раз перекличка получится: наш первый куплет заканчивается словами «…постарайтесь вернуться назад». И тут вы в ответ…

Кто-то из девчонок тихонько ойкнул:

– А может, не надо?

«Ирка, точно Ирка по голосу», – узнал я.

– Надо, – решил, подумав. – Но без Паштета. Он потом прочитает Гамзатова. И от той войны плавно перейдем к сегодняшним реалиям, к антиимпериалистической борьбе. Давайте – оглянулся я, – на что еще мы реагируем? Какие слова нас волнуют? Люди, события? Из относительно недавнего, за пару последних десятилетий? Фактически – за нашу жизнь? Ну?!

– Сандино! – выкрикнул Ара и торопливо поправился: – Сандинисты!

– Залив Свиней, – прилетело со спины.

– Монкада! Сьерра-Маэстра!

– «До свидания, команданте»[10], – отреагировал я, довольно улыбаясь. Сработало! Включились! – Куплет споем на испанском, до «команданте Че Гевара», потом куплет на русском. Так, – пощелкал, довольный, пальцами. – Чили есть, Куба, Никарагуа есть…

– Вьетнам, – негромко подсказала Яся.

– Вьетнам, Вьетнам, – забормотал я, перебирая в уме песни. – О! – Я увидел рыжий костер посреди зала. Американка сидела на самом краешке стула, вся подавшись вперед. – Мэри, вы что пели в шестьдесят восьмом?

Она дернулась, словно ее неожиданно ожгли хлыстом.

– I declare… – начала хрипло. Потом прокашлялась и напела уже нормальным голосом: – I declare war is over[11].

– Слова помните? Напишете?