– Кхе… Ну давай по открытым.

– Тебя искали позавчера, – коротко отрапортовал Ваня, стирая улыбку на моем лице.

– Что? – Мне сначала показалось, что я не расслышал.

– Искал тебя на Галёре какой-то мужик, – пояснил Гагарин с отчетливой тревогой в голосе.

– Меня? – зачем-то уточнил я. – А как ты определил, что именно меня?

– Спрашивал у мажоров молодого, что недавно переехал из Москвы с отцом-шишкой. – Ваня перешел на сдавленный полушепот.

Я промолчал, совершенно ошарашенный. Привалился плечом к холодной стенке и стал лихорадочно прокручивать услышанное в уме: «Да нет, не может быть! Я ж эту маску только для Гагарина использовал! Что-то он свистит…»

– Слышь, – посопев, осторожно добавил Ваня. – Мужик-то не наш был.

– В смысле? – встрепенулся я.

– Иностранец, похоже, хоть под советского косил. Запах чужой, а я на нюх любого нашего от демократа на раз отличаю, что женщин, что мужчин.

– Ты его нюхал, что ли? И вообще, как он около тебя оказался? – Я был совершенно сбит с толку.

– Да… Это… Подвели ко мне. Кто слышал о тебе.

– От кого слышал?! – начал свирепеть я.

Хотелось со всей силы шваркнуть трубкой о рычаг, но сначала надо было дослушать Гагарина. Тот продолжал мяться.

«Понятно, растрепал всем, хвастаясь. Но все равно не сходится, бред какой-то. Кому я могу быть нужен на Галёре? Конкурентам по самостроку? Тогда почему иностранец? Или Гагарин ошибся? Ничего не понимаю…»

– Мужика описывай, – прервал я его меканье.

Гагарин облегченно выдохнул, и в голосе его появились деловитые нотки:

– Рост примерно сто семьдесят пять, пятьдесят шестой размер, нога – сорок третьего. Лет сорок. Щекастый, губастый… Гомик, по-моему.

Я прислонился лбом к холодному стеклу – легче не стало.

– Волосы какие? Одет во что?