Утром прошел обильный снегопад. Когда мы вынырнули из метро, нечастые пешеходы еще только начали натаптывать свои тропинки. Пушистое полотно, что упало на город, оставалось почти девственно-ровным. В воздухе танцевали редкие припоздавшие снежинки; их золотил свет, проливающийся сквозь тонкие полупрозрачные облака.
– Солнышко, нам туда. – Я потянул Томку через мостик к «Дому книги».
Брови у девушки задумчиво съехались к переносице. Я покосился на нее с легкой иронией. Вчера пообещал ей свежих впечатлений, и теперь она пыталась, исходя из направления нашего движения, угадать, что бы это могло быть. Приятно, черт подери, что эта попытка заведомо обречена на неуспех.
Мы прошагали мимо входа в «Лягушатник», и на лице Томы отразилась легкая обескураженность. Похоже, она определила для себя это кафе-мороженое в качестве конечной точки нашего путешествия и теперь недоумевала – право, не к пышечной же на соседней улице я ее с такой помпой веду?
Подергала за рукав куртки, бровки умильно вскинулись домиком, смотрит от плеча, снизу-вверх. Ну что за прелесть!
– Уже рядом, – заговорщицки шепнул я в ушко, чувствуя себя этаким Дедом Морозом.
Свернули в, наверное, самый известный ленинградский проходной двор – здесь режут с Невского на Желябова, к той самой пышечной и Дому ленинградской торговли. Но вместо того чтобы топать слева от Кирхи, я начал вспахивать неглубокую снежную целину, обходя здание с другой стороны.
– Там же тупик! – с недоумением воскликнула Томка.
– Только не для нас. – Я посмотрел на нее чуть свысока, а потом воспользовался моментом ее растерянности и быстро чмокнул в аккуратный носик.
– Еще! – Глаза ее светились счастьем, и цвет их был уже не важен.
Я прильнул к мягким губам, остро сожалея о том, что мы на зимней улице, а не в теплой безлюдной квартире.
Впрочем… Осталось каких-то метров пятьдесят. Поэтому целовались мы недолго – минут пять, а потом я подвел девушку к неприметной двери в стене и достал набор отмычек. Современные замки они не берут, но все довоенное с ними открывается влет.
Хотелось воровато оглянуться на окна жилого дома за спиной, но это было лишним. В конце концов из Кирхи есть аж четыре выхода, и, если что, гоняться за нами будет милиция, а не хунта. А вот Томка, сразу поняв, что я задумал, взволнованно охнула и принялась испуганно озираться.
Престарелая дверь не смогла оказать достойного сопротивления – раз, два, и я уже тяну ее на себя.