Поначалу, обменявшись приветствиями и любезностями, оба принялись молча пить дорогой напиток, привозимый китайскими купцами. Затем Константин, критически покосившись на свою пиалу, наполненную на один глоток[62], откровенно предложил Абдулле, благо тот хорошо владел русским:

— Я понимаю, что всемогущий не разрешает вам пить сок виноградной лозы. Но про мед в священной книге ничего не сказано. Если достопочтенный бек и будущий эмир согласится разделить со мной один-два кубка, то, я думаю, мы легче поймем друг друга.

— Я благодарен тебе, князь Константин Владимирович, за то, что ты, пускай и из вежливости, назвал меня будущим эмиром. Уже из-за одного этого нам стоит опрокинуть кубки. Ты прав: справедливейший и впрямь не запрещает употреблять хмельной сок пчел. Прошу об одном — не называй меня так впредь. У нас в Булгарии с наследниками престолов иной раз случаются очень странные вещи, а судьба не строптивый конь, чтобы ее хлестали плетью.

«Ох уж это мне цветистое восточное пустословие», — вздохнул Константин, но вслух ответил, как и подобает учтивому человеку:

— Желание хозяина — закон для гостя. Скакун времен столь норовист, что надо быть вдвойне осторожным, дабы не вылететь из седла.

— Благодарю тебя, князь, за мудрые слова. Теперь я убедился, что ты столь же умен, сколь и бесстрашен, — тонко намекнул бек на смелый приход Константина в гости.

— Я полагаю, что двум разумным людям нечего делить, но даже если и найдется предмет для спора, то они сумеют сделать это, спрятав мечи вражды в ножны дружбы, — заметил Константин. — Но ты напрасно видишь бесстрашие в моем визите. Ты же не безумец, чтобы устраивать на меня покушение, ибо месть моего войска окажется столь страшна, что овчинка не стоит выделки.

— Ты слишком мудр и силен, — продолжая улыбаться, сказал Абдулла. — Я бы не хотел иметь тебя врагом и очень хотел бы видеть другом.

— Истинность друзей проверяется их делами. Мы с тобой видимся впервые, но ты тоже нравишься мне. К тому же мы соседи, а соседям надлежит жить дружно, — осторожно ответил Константин. — Одинокое дерево и слабый ветер может вывернуть с корнем, лес же устоит и перед бурей.

— Не знаю, правильно ли ты поймешь меня, — замялся Абдулла. — Я хотел предложить хороший и очень выгодный для тебя мир. Ты же слышал, о чем говорили сегодня наши люди?

Константин легонько кивнул.

— Все будет так, как сказали твои, — твердо заявил бек.

— Эмир не будет в обиде? — осведомился Константин.

— Ильгам ибн Салим — очень мудрый правитель. Он уже жалеет, что позволил своему сыну Мультеку учинить набег на город русичей. Но я не хочу, чтобы ты решил, будто мой отец трус, ибо это неправда. Он хочет мира, потому что с тревогой смотрит на полуденные страны. Мой брат не понимает, что теперь не время для вражды между соседями. Однако беда в том, что отец с недавних пор стал гораздо чаще прислушиваться к брату и его людям, а те считают, что раз на Руси иная вера, то нам негоже жить с вами в мире.