— Вот еще! И слушать не желаю! — строго поджала губы женщина.

— А что ты там про венчание-то говорила? — уточнил Константин. — Насколько я помню, Святозар, после того как благословение у меня испросил, из Оренбурга никуда не уезжал. Когда это вы успели?

— Да в Угличе, — просто ответила Милена. — Приезжал он с тех рубежей как-то, вот и утянул под венец.

— Утянул, — усмехнулся Константин. — Будто бы ты сама не хотела.

— Без благословения — нет! — резко мотнула головой Милена, и Константин почему-то поверил ей. — Да уж больно горячо он уверял, что не устоит государь супротив сыновней просьбишки. А чтоб никто тебе до поры до времени не донес, мы с родней сразу после венчания сюда перебрались. Святозар-то, касатик мой, всю дорогу уверял, что батюшка-де век гневаться не станет, сменит его на милость, да, видать, не успел, — вздохнула она.

«То-то он, приехав на побывку, сразу в Углич подался, — припомнил Константин. — Теперь понятно зачем».

— Успел Святозар, — нехотя откликнулся он. — И разрешил я ему. А где венчались-то хоть? — уточнил, меняя тему.

— В церкви Всех святителей. Святозар еще шут-ковал, мол, не один отец Никодим, а все святители нас благословляют. Так что быть нам вместе до старости, пока всех внуков и правнуков не поженим, а помрем — так в один день, чтоб никто погоревать не успел. Да не вышло по его-то, — и глаза Милены наполнились слезами.

«Ну прямо Александр Грин! — возмущался Константин на обратном пути. — И умерли они в один день… Тьфу! И что теперь делать?! Гривны брать отказалась, помощь тоже не приняла. Скажите, пожалуйста, какие мы гордые! Пока длинные языки не отрежу — ничего ей от меня не надо. Вот же дурная баба! Ее послушать, так у меня вся Русь немой должна стать. Ну и пусть живет как знает! Подумаешь, цаца выискалась!»

Однако, вернувшись в Рязань, он первым делом вызвал к себе Любомира и насовал ему кучу тайных поручений. Сюда входило и строительство нового просторного дома — нечего семье в хибаре ютиться, и отправка в селище лучших лекарей. Пусть посмотрят ее отца Мудролюба, в крещении нареченного Петром, и брата Первака.

— Максимом его поп назвал, — хмурясь и не глядя на внимательно слушавшего Любомира, зачем-то пояснил он. — Только пусть они поосторожнее с нею будут.

— С кем? — не понял тот.

— С этой, с Пелагеей Петровной или, как там ее — Миленой Мудролюбовной. А переезжать не захочет — о сыне напомни да о маленьких сестре с братом. Поди до сих пор вповалку на одной лавке спят. Да и о Перваке тоже. Ладно сестренка ее, Маша. Она хоть и в невестах бегает, но если что — жить в женихов дом пойдет, а Максиму с Иваном куда деваться? Об этом пусть подумает. Гривен она от меня не берет, так что ты уж как-нибудь в обход зайди — заказов ей подороже напихай, что ли. Ну, тут не мне тебя учить. Помню я, какие коленца ты выкидывал, когда я с матерью Святозара встречался.