Люсиль бродила по холодному городу, наблюдая за безжалостным уничтожением еврейской собственности. В ту ночь полиция и пожарные бездействовали, просто наблюдая за актами насилия. Модно одетые женщины в восторге хлопали в ладоши, глядя на то, как подвергаются разгрому еврейские больницы, а их пациентов сбрасывали с кроватей, пиная их ногами и избивая.

Матери поднимали над головами толп людей своих младенцев, чтобы тем было видно, как рушатся синагоги, и подначивали детей постарше швырять эти же самые камни и кирпичи в окна домов евреев.

Увидев это, Люсиль пришла в отчаяние. Что произошло с этим народом?

В ту ночь было арестовано и отправлено в Дахау, Бухенвальд и Заксенхаузен тридцать тысяч евреев. Было сожжено около тысячи синагог, разрушено семь тысяч еврейских магазинов и предприятий. Никто не знал точно, сколько именно евреев было забито до смерти. И после всего произошедшего, в довершение ко всем этим несправедливым издевательствам, словно и этого коричневым было мало, евреи были оштрафованы на миллиард долларов — «для возмещения ущерба». Магазины и дома евреев были конфискованы в оплату этих расходов.

Она поспешила отправиться домой, предупредить отца.

Люсиль никогда никому не рассказывала подробности своих путешествий по миру, и она сама не понимала, почему так разоткровенничалась, раскрыв душу этому странному лицу. И это не был простой молонолог с изложением фактов ее прошлого. Князь прерывал ее рассказ, задавая вопросы, высказывая свое мнение. Это был разговор, в котором он поделился с ней лишь очень малой частью своей жизни, своими подвигами, приключениями и тем, за что ему было стыдно.

Дискуссия временами накалялась, и никто из них не обижался на то, что собеседник придерживается иной точки зрения. Иногда дебаты превращались в спор ради спора, в словесную перепалку, в которую они оба вступали одинаково охотно, словом за слово, за аргументом контраргумент, налетая друг на друга словесно, как два фехтовальщика: выпад и отбив, парирование и пикировка, ни в чем не уступая противнику и не сдаваясь.

Они даже повздорили по поводу фильма, который только что посмотрели.

«Мне понравился фильм, не сомневайтесь в этом», сказала Люсиль. «Но это еще один пример мужских фантазий о женщине, находящейся во власти доминирующего самца».

«А вы не подумали, что это равным образом может быть и женской фантазией — быть захваченной сильным самцом?»

«Могу согласиться с таким обобщенным образом, но только потому, что думать таким образом женщинам внушил, промыв мозги, мужской правящий класс», возразила она. «И все равно здесь женщина рассматривается как объект».