Но даже там звон меча о щит стал слышен все громче. Помрачневшая, истощенная умом и душой, она решила вернуться домой и предупредить отца. Но перед этим она остановилась в Берлине, чтобы найти подтверждение слухам о войне. За те несколько лет, что она путешествовала по миру, город резко изменился. Когда она впервые там побывала, он был известен как «Порочный Берлин», город, полный решимости нарушить все общественные нормы, условности и традиции. Предельно вызывающее поведение являлось правилом и смыслом существования.

Район Фридрихштадт кишел тысячами проституток, их было так много, что шлюхи делились на категории, обслуживавшие все возможные виды разврата. В то время это казалось колоритным и до некоторой степени красочным, из-за уличных шлюх, которых, исходя из специализации, называли по-разному: ходячими скелетами, кузнечиками, ботфортами, выдрами, полушелком, надгробными плитами, Госпожами и просто Nutte — шалавами.

Сутенеры, жиголо и симпатичные мальчики рыскали по туристическим гостиницам и пансионатам в центре города, с накрашенными румянами лицами, губами в помаде и подведенными тушью глазами, словно малыши, набросившиеся на косметичку матери.

Этот город греха очаровывал и, приятно дразня, возбуждал Люсиль. Дети торговали на улицах порнографическими открытками, как газетами. Мутные кабаре были прибежищем наркоты и танцев ню — для клиентуры! Существовали арены для обнаженных боксеров и борцов, приватные пыточные кабинеты и порнографические фильмы, изображающие учителей гимназий и нянь, унижающих своих голых подопечных различными предметами и способами.

Берлин превратился в бесконечную, почти истерическую вакханалию, в которой немцы пытались забыть чудовищные ужасы недавно проигранной войны и ежедневную трагедию массовой безработицы и беспрецедентной инфляции. Экономический кошмар, когда за целую тачку марок можно было купить лишь буханку мучнистого хлеба.

И Люсиль тоже это вкусила, вступив ногой в неглубокий край этой грязной лужи. И ее затянуло в соблазнительный водоворот разложения и безрассудных острых ощущений.

Один порочный уик-энд она провела с авантюристкой-извращенкой, стареющей дамой легкого поведения, шлявшейся по тусовкам с испуганной обезьяной-пауком, вцепившейся ей в шею. Обезьянка была одета, а вот на этой даме была лишь норковая шуба длиной до бедер и брошь, наполненная кокаином.

Люсиль выпила какую-то странную смесь из белых роз, смоченных в зелье из хлороформа и эфира, а затем съела замороженные лепестки. На следующее утро она проснулась среди полудюжины других обнаженных тел. Она не помнила, чтобы посещала когда-либо эту квартиру во время своего путешествия. Тело ее было покрыто синяками, пятнами от губной помады и сигаретным ожогом. Она ничего не помнила о том, что произошло той ночью.