Фильм закончился абсолютным мраком. Герр Вольф, пораженный, глядел на белоснежную гладь неподвижного, все еще светившегося экрана, пока не стало больно его глазам. Как такое возможно? Может ли такое быть?

— Прокрутите пленку еще раз, — приказал он.

Это было сделано. Никто не проронил ни слова, пока пленка перематывалась назад, повторно заправлялась и была показана заново.

И герр Вольф просмотрел эти поразительные кадры еще пять раз. На этот раз веселые выходки этих несчастных офицеров казались мрачными, вселяя в душу Герра Вольфа ужас.

После последнего показа герр Вольф обратился к HH и RH.

Вопросы были простыми и четкими. К чести RH, ответы были такими же.

— Кто это видел?

— Здесь только мы втроем и киномеханик.

— А в Румынии?

— Офицер, командовавший подразделением СС, и киномеханик, который будет молчать.

— Может это быть подделкой?

— Возможно, но это очень сложно сделать. Когда отрывается рука… разрывается горло… Я даже не знаю, как это можно сделать. Я мог бы проконсультироваться с кем-то из наших профессионалов кино.

— И тут тогда другой вопрос возникает: с какой целью фабриковать такое? Зачем? Я не могу придумать ни единого заслуживающего внимания ответа. (Это было замечание RH).

— Забудьте о профессионалах, — приказал герр Вольф. — Нужно, чтобы об этом знало как можно меньше людей. Кто прислал пленку?

— Майор Вальтрауд Рейкель из Румынии. Офицер СС, которому вполне можно доверять. Не из тех, кто любит розыгрыши.

— Мы с ним вместе были в олимпийской команде по фехтованию, — поручился RH.

— Из Румынии, говорите?

— Да, если точнее — из Трансильвании.

Трансильвания. Герр Вольф задумался над этим, после чего отдал распоряжение:

— Отправить киномеханика на русский фронт. Обычным пехотинцем. Сегодня же вечером. Пусть болтает там что угодно, все равно простому рядовому никто не поверит.