Ефрейтор работает со мной со времен Польши, и его труды принесли самые эффективные результаты. Он большой специалист в Verscharfte Vernehmung [методах усиленного допроса] и в использовании различных его приемов: электродов, резиновых дубинок, генитальных тисков, паяльника, воды и льда. Уверяю вас, он может за сутки выжать все соки из любого мужчины или женщины.

Мой первый шаг заключался в том, чтобы изолировать взятого нами в плен, дав ему время побыть наедине с самим собой и задуматься, представляя себе, каким будет следующий уровень пыток. Его камера специально построена так, чтобы не пропускать света, там так темно, как не бывает ни в одной другой тюрьме.

Дверь за спиной англичанина захлопнулась, и он был оставлен наедине с ужасами собственного воображения. Менее чем через три часа он стал умолять, чтобы это прекратилось. Его мольбы сопровождались заявлениями и обещаниями содействовать нам. И хоть как-то немного осветить камеру. Допрашиваемый, по правде говоря, на самом деле находился на грани истерии, когда его, наконец, выпустили. Он дрожал, сжавшись в углу, готовый давать ответы на любые задаваемые ему вопросы.

Как однажды заметил наш наставник Генрих Гиммлер, зачастую самым эффективным стимулом является не физическая, а моральная пытка.

У нас есть собственные террористы.

ОТРЫВОК ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО РОМАНА ЛЕНОРЫ ВАН МЮЛЛЕР «КНЯЗЬ-ДРАКОН И Я»

Во время первого своего самостоятельного посещения Парижа Люсиль увлеклась молодым русским художником-сюрреалистом. В его творчестве преобладали изображения поездов, движущихся в туннели, а-ля ди Кирико. Его художественный почерк был несколько банальным, бьющим на эффект, но она тогда впервые оказалась в Париже одна, и это был первый художник, с которым она сошлась, и он был довольно сексуален своей неряшливостью, в стиле бродячего кота из подворотни. Его притягательность, возможно, объяснялась тем фактом, что она могла понять лишь одно слово из десяти, которые вылетали из его бородатого и нахального рта.

Однажды она решила принять участие в движении за свободную любовь, которую исповедовали этот русский и круг его полунищих друзей-гедонистов, кочевавших по дешевым съемным меблированным комнатам. Она купила черный шелковый кружевной пеньюар ручной работы из Нидерландов и коротко подстриглась в стиле Теды Бары[41], что, как она считала в то время, было очень сексуально и соблазнительно.

Вся романтика встречи вскоре развеялась, оставив после себя лишь анекдотическое смущение, когда ее кавалер впал в вызванную опиумом и абсентом дремоту.