Бабицкий протер глаза, окончательно привыкая к свету, и изменился в лице. У него задрожали губы, а на лбу выступила испарина.

– Не может быть… – прошептал он. – Не может быть…

– Значит, узнал, – удовлетворенно кивнул Голота.

– Костэ, кто это? – капризно спросил молодой человек. – Это твой бывший любовник? Что ему надо?

– Да заткнись ты! – заорал Бабицкий и швырнул в него подушкой.

– Я могу вообще уйти, – обиделся парень, но не ушел, а, наоборот, уселся в другое кресло и закинул ногу на ногу.

– Я пришел, – спокойно сказал Андрей, – чтобы получить ответ на два вопроса.

– Это не можешь быть ты! – Бабицкий, казалось, отхаркивал слова. – Тебя расстреляли! Так не бывает! Ты – мертвец!

– Тем более, – горько усмехнулся Голота, – тебе придется дать ответ, если призрак с того света специально явился за ним.

Константина трясло. Он хватал ртом воздух и вращал глазами, пытаясь найти разгадку этому непостижимому, невероятному и страшному видению.

– Задавайте ваши вопросы, – благосклонно разрешил молодой человек в кресле. – Мне и самому интересно.

Бабицкий перевел на него безумный взгляд.

– Я убью тебя! – прохрипел он, роняя слюну.

– Может, хватит… убийств? – Андрей облизал пересохшие губы.

Бабицкий вздрогнул, открыл рот и вдруг расхохотался.

– Это сон! – простонал он, трясясь в истерике. – Это просто дурной сон! Сейчас я проснусь, и все будет, как прежде…

– Как прежде – уже не будет, – сказал Голота. – За все в жизни приходится платить. Иногда – очень дорогую цену. – Он поднялся. – Итак, мой первый вопрос: это ты убил Анну?

Бабицкий, казалось, зашелся от смеха. Он беззвучно трясся, обхватив руками голову, и постепенно начал всхлипывать. Истерический смех перешел в рыдания.

– Кто такая Анна? – поинтересовался молодой человек. – Это твоя бывшая жена, Костэ?

– Да! – крикнул Бабицкий, растирая по лицу слезы и сопли. – Это я убил ее! Я! Вот этой рукой! – Он протянул Голоте дрожащие пальцы. – Она была… такая податливая… мягкая… Нож вошел, как в студень… – Константин шлепнул себя ладонями по лицу, оттянув ногтями нижние веки. – Она все нянчилась с тобой, дураком… А ты был как свинья, в стельку… Такой случай было грех упустить. Я принес с кухни нож… Потом повернул Анечку к себе лицом, и вот так… – Он дернул рукой, словно застегивал кому-то невидимую «молнию» на куртке. – Снизу – вверх… Она даже не вскрикнула. Только так посмотрела на меня… Так дико… Так изумленно. – Бабицкий закрыл лицо руками и зарыдал.