Сталин сделал пару коротких затяжек.

– Возьмём для примера Англию. Продолжает работать промышленность? Продолжает, заводы и фабрики выпускают разнообразную продукцию. Сельское хозяйство снабжает страну продовольствием. Продолжается эксплуатация рабочего класса и сельских пролетариев. Присвоение прибавочной стоимости в интересах правящего класса никто отменять не собирается. Как год назад, десять и сто лет. Так что нового вы принесли в наш мир, товарищ Щербинин?

– Знания, – осторожно ответил Михаил, не совсем понимая, куда клонит хозяин Кремля.

– Практически всё, чем вы гордитесь, заложено в эти годы, – Сталин повёл трубкой куда-то в сторону, – от бытовой утвари до ракет и атомной энергии. Промышленная основа вашего мира покоится на индустриальном фундаменте тридцатых и сороковых годов. Совершенно нового у вас практически не появилось. Вот что удивительно. Вы не можете создать новые законы развития общества, но вы перестали их использовать! Ваше развитие практически остановилось!

– Так может в этом весь смысл нашего перемещения сюда, к вам? – крутя в руках пустой бокал сказал Михаил, – человечество ещё не прошло некую развилку и нам дали шанс отыграть всё назад и пойти другим путём.

Буквально по взгляду вождя бокалы снова наполнились терпкой, как летний воздух в субтропиках, Хванчкарой.

– Развилка, говорите? – Сталин посмотрел куда-то мимо Щербинина, – товарищ Капица недавно предоставил очень интересные соображения на этот счёт.

«Так вот это кто!» – вихрем пронеслось в голове Михаила, – «вот кого не ждал здесь увидеть, так это его. Он же ещё в Англии должен быть?»

Сидевший с края стола легендарный физик попытался привстать, но был остановлен движением держащей трубку руки.

– Под налитое вино не говорят, товарищ Капица. Сначала тост. За исторический материализм!

Общество не заставило себя ждать. Опустошив в очередной раз бокалы, собравшиеся за добрым столом вновь уткнулись в наполненные снедью тарелки. Возможно, в прошедшей реальности всё подобные собрания происходили как-то иначе, но сейчас Михаил не мог отделаться от ощущения, что абсолютное большинство собравшихся просто отбывает номер. Пьют, когда наливают и едят, что подадут. Чувствовалась витающая в гостиной некая механистическая, что ли, аура. Словно крутятся ещё бесшумно большие и маленькие шестерёнки в механизме исторического материализма, волею собравшего их конструктора обречённые на исполнение раз и навсегда заданного плана. Сам сидящий в президиуме стола демиург видимо тоже чувствовал нечто подобное, если судить по периодически бросаемым им на сподвижников взглядов, полных раздражённым недоумением.