«Красный Жругр был слаб, слабее уицраора Германии, не говоря уже о Стэбинге. Но щупальца имел неимоверной длины, ими он шарил в чужих шрастрах, отвлекая силы враждебных уицраоров на „внутренние“ проблемы, вынуждая их отказаться от прямого вторжения в Друккарг». Пронеслась в голове Михаила неточная цитата из «Розы Мира» Даниила Андреева.

Щербинин неопределённо пожал плечами.

– Мне трудно об этом судить. Многие предвоенные архивы у нас ещё засекречены, а вокруг истинных причин, того что случилось, столько всего наворочено, что уже не разобраться, где истина.

– А вы постарайтесь, – порекомендовал ему Сталин, – мы вам поможем. Верно, товарищи?

Товарищи горячо одобрили почин вождя. Поможем, мол, заблудшим в трёх соснах капитализма найти истинный марксистко-ленинский путь. Михаил же не стал скрывать охватившего его скептицизма

– Исторические исследования это, конечно, хорошо, Иосиф Виссарионович. Но как быть с имманентным пороком советского строя, приведшим к его гибели?

В гостиной воцарилась глубокая тишина. Даже ложки-вилки перестали брякать о казённый фарфор. Вождь вернулся к отставленному стулу, положил сжатую правую ладонь на высокую спинку. Знаменитая трубка при этом торчала вверх нелепым углом.

– Что вы имеете ввиду? – сурово спросил генсек.

– Наличие двухконтурного управления государством, – хозяйственного и партийного, идеологического. Здесь вы, товарищи, – в контексте речи Щербинина это слово прозвучало неприкрытой издёвкой, – недалеко ушли от древнеегипетских жрецов с фараонами и гвельфов с гиббелинами средневековья.

Если про жрецов краем уха, но слышали все, то про особенности политического момента начала второго тысячелетия был в курсе только сам вождь. Судя по заданному им Михаилу вопросу.

– Кто же здесь, – он слегка повёл сжатой ладонью, не убрав её, впрочем, со стула, – папа римский?

– Пока его нет, но зато есть Фридрих Второй Гогенштауфен. Это вы, товарищ Сталин.

Вождь засмеялся. Это было так дико для Михаила, что он удивился этим клокочущим звукам не меньше, чем хорошо преподанному юному Сосо курсу истории в провинциальной тифлисской семинарии.

– Интересная точка зрения, – вождь уселся на своё место, дал знак наполнить бокалы. За столом поднялась обычная суета, с лёгким ощущением того, что пронесло.

Пока разливалась по хрусталю «хванчкара», он, слегка посмеиваясь в усы, спросил у Щербинина.

– Кого из присутствующих вы видите командиром монгольских туменов в том походе к последнему морю?

Щербинина охватил азарт, сходный с чувством проскочившего впереди лавины лыжника.