Ходи Кенджаев, дежурный по управлению, позевывая, бил мух. Их много слетелось на

сладкий запах арбуза, только что съеденного личным составом отдела. Работы не было.

Таджикистан есть Таджикистан. Проходят годы и века, в долинах возникают и рушатся

великие державы, строятся города, приходят новые народы... А в горах Согдианы всё

остается так же, как и при Искандере Зулькарнайне. Пробили новую дорогу вдоль

Зеравшана. Кое-где даже асфальт положили. Впрочем, это событие только для вездесущих

мальчишек. Мало ли в горах дорог?! А асфальт... Вчера не было, сегодня есть, завтра

опять не будет. Прогнали баев. Сделали колхоз. Разве это важно? Раньше возили урожай

баю. Сейчас - на сборный пункт. Завтра опять повезут баю. Сарай-то один и тот же...

Горы вечны и неторопливы, как таджикские аксакалы. А горцы спокойны и

флегматичны, словно горы...

Товарищ Молотов сказал по радио, что Советский Союз перенесли в будущее, и что

война с немцами отменилась. Перенесли так перенесли. Горы переживут и двадцать

первый век, как пережили девятнадцатый и половину двадцатого. И сотни веков до этого.

Горы вечны. И пока они стоят, таджики будут жить по законам предков.

Старший сержант Ходи Кенджаев был философом. Правда, он и слова такого не знал.

Но разве это имеет хоть какое-нибудь значение... Философ - такой человек, который, даже

занимаясь каким-либо делом, размышляет о возвышенном. Например, руки бьют мух, а в