А вражин-то, кажется, меньше стало! Эх, не было б у них столько стрел…

Черт! Этих еще не хватало.

Выставив вперед длинные копья, из-за холма выехал отряд тяжеловооруженных воинов на покрытых кольчужными попонами конях. Предводитель — на вороном коне в богатой сбруе, в черном плаще, черненых пластинчатых латах с зерцалом, в матово-черном шлеме с опущенным забралом в виде маски злобного ощерившегося волка. Черный рыцарь. Казалось, он усмехается там, под забралом.

Ну, все… Этого удара им уже не выдержать. Сейчас рыцари опустят на упоры тяжелые копья. Поляна для них вытоптана. Ага, вот, значит, для чего те, в тегиляях, так бестолково метались. Не такие уж и глупцы, оказывается.

Они так и продолжали осыпать обороняющихся градом стрел.

Черный рыцарь с маской волка, выехав вперед, поднял руку. Затрубили в рожки.

И град стрел вдруг утих.

И всадники в тегиляях исчезли в лесу, словно и не было их никогда.

Черный отряд медленно проехал мимо опешившего посольства и скрылся за ближайшим холмом.

Москва показалась внезапно. Вынырнула из гущи лесов за поворотом, сразу за монастырем, растеклась вдоль замерзшей реки деревянными избами, узорчатыми крышами теремов взметнулась в серое небо. Меж домами изрядно тянулись пустоши, видно — поля. За рекой виднелись еще какие-то многочисленные постройки. По обоим берегам реки тут и там торчали замершие на зиму мельницы. Вообще же город производил впечатление довольно обширного. Может, и в самом деле таковым был, а скорее просто казался, поскольку никаких четких границ городской черты не имелось — ни достойной стены, ни глубокого рва, ни раскатов, так что нельзя было сказать наверное, где кончался город и начинались слободы. Каменных зданий в Москве было мало, не то что в Новгороде; на Олега Иваныча, как и на многих посольских, город произвел двойственное впечатление: пришибленности и силы. Основной цвет здесь был — серый. Серые избы под серыми крышами, серые ограды, темно-серые одежды встретившихся по пути жителей, лица которых тоже казались серыми. Лишь кое-где, крайне редко, словно посланцы совсем иной жизни, сверкали золотые купола храмов.

Остановившись, посольские спешились и помолились. Слава те, Господи, добрались! Схоронили, правда, троих, да двое ранено… Ну, еще легко отделались, бывало и похуже.

Специально ночевали в лесу, чтобы прибыть в Москву утром. Ночных гостей не любила Москва, как и любой другой город, многие улицы на ночь перегораживали огромные бревна, судьба запоздалых путников была незавидна — мздоимство и ярость московской ночной стражи пользовались печальной известностью далеко за пределами княжества.