Сирм кивнул в третий раз и вздохнул.

— И чего же ты хочешь от меня, римлянин? — задал он главный вопрос.

— Покажи нам дорогу на Когайнон, — медленно и спокойно проговорил Сергий, — и открой тайну сокровищ Децебала. Мы возьмем золото и дадим тебе свободу.

— Так уж и свободу? — усомнился Сирм.

— А к чему нам твоя жизнь или твоя смерть? — по-прежнему спокойно сказал Лобанов. — Лично мне ты ничего плохого не сделал.

Жрец задумчиво пожевал губами и сказал:

— Хорошо. Я отведу вас к золоту.

— Когда? — спросил Сергий, стараясь сохранить безразличное выражение лица.

— Завтра пойдет снег. Ближе к вечеру возьмете лошадей — на себя и на меня.

— И на меня! — шепотом вставил Гай Антоний.

— …И на него, и ждите у западной стены, где кузни. Там есть особые военные ворота, они замазаны глиной с обеих сторон. Их откроют только один раз, когда враг осадит городище Тарба и надо будет нанести удар. Или для того, чтобы погулять по тылам неприятеля. Мы воспользуемся этими воротами — и скроемся незаметно.

Внезапно из коридора донесся шум, и Гай подскочил на месте.

— Уходи! — прошипел он Сергию, тыча пальцем в потолок. — Через крышу! И через конюшню!

Лобанов подхватился и подпрыгнул, хватаясь за стропило, черное и скользкое от сажи. Повис на одной руке, другой раздвигая снопы камыша, и подтянулся рывком, высовываясь наружу, в холод и темноту. Взбрыкнув ногами, он перевесился и мягко повалился в сугроб. Вроде тихо. Сергий вскочил и по стенке, по стенке двинулся вдоль конюшни, пока не скользнул в сырое тепло. Лошади зафыркали, но ласковый голос Лобанова успокоил животных.

Приоткрыв ворота, Сергий проскользнул наружу и растворился в ночи, полный перспектив — сияющих или, как минимум, блестящих.

Снег шел не густо, но он падал и падал, пряча под белым покрывалом постыдную грязь. Закат был почти не виден за снежной мутью, пылание уходящего солнца слегка разбавило багрянцем непроглядную белесину — и угасло. Настала ночь. Пришла пора.

Четверо преторианцев и Тзана собрались загодя, с утра подкармливая коней верховых, вьючных и запасных. Отужинав в последний раз под войлочным сводом юрты Равсимода, пятерка переглянулась, и Лобанов тихо скомандовал:

— Выходим!

— Начинаем отступление, — перевел по-своему Эдик, но серьезно, не шутя.

Застоявшиеся кони охотно покинули стойла. Снег их не порадовал, но ветра не было, а мириады падающих ледяных звездочек скрадывали шаги, глушили звуки отдаленные и близкие. Волею небес мир погружался в тишину и покой.