— Это для меня новость, — признал Семен. — И тем не менее. Они тянутся друг за другом, а все вместе за старшими, которые сильнее и многое умеют. Для подростков это естественно, как есть, пить и справлять нужду. Не мочь делать чего-то, что могут другие, — это горе. Вы все прошли такую подготовку — вспомните, что вы думали и чувствовали, когда были как они. И скажите, что я не прав.

— Ты прав, — сказал Горностай. — Но прошли подготовку не все.

— Хотите, я угадаю, кто ее не прошел? — спросил Семен и посмотрел на Художника.

— Да, — проследил за его взглядом Кижуч. — Но что ты хочешь этим сказать?

— В этом возрасте они многое могут, но они еще дети и не понимают этого. Каждому хочется быть в стае, быть как все. И такую возможность вы им даете. Будущих Художников они убивают в себе сами.

— Не знаю, не знаю, — покачал головой Медведь. — Сколько мальчишек подготовил и не заметил, чтобы кто-то что-то в себе убил. Если костер разгорелся, если уже есть угольки, то ветер ему не страшен — только лучше гореть будет.

— Может быть, я ошибаюсь, — чуть сдал назад Семен. — Я не истины вам вещаю, а мнение свое высказываю. Взгляни, мастер!

Из длинного кармана на рубахе, предназначенного для арбалетного болта, Семен вытянул кость и передал Художнику. Тот принял.

Вообще-то, Семен совсем не был уверен, что изделие юного костореза имеет художественную ценность. Уподобиться тому революционному матросику, который в старом фильме передает профессору спасенную штампованную статуэтку, ему совсем не хотелось. Но с другой стороны, вдруг это спасет жизнь мальчишки? Семен его, правда, не знает, но, раз у него есть возможность, попытаться он ДОЛЖЕН. Должен кому и почему, Семен не задумывался.

Дело в том, что на другой день после стычки с хьюггами Семена занесло на смотровую площадку — днем он на ней еще ни разу не был. С краю, между камней, он подобрал обломок кости. Что за кость и какому животному принадлежит, он определить не смог, да и не пытался. Один ее конец, который, вероятно, был более массивным и чуть отогнутым в сторону, представлял собой… скульптуру коня. И не просто коня, а коня, распластавшегося в мощном прыжке: шея вытянута, передние ноги согнуты и прижаты к корпусу, задние прямые отведены далеко назад и переходят в массив остальной кости. Семен никогда не видел вблизи, как прыгают лошади, но, рассматривая двадцатисантиметровую фигурку, почему-то сразу поверил, что это они делают именно так. На вопрос, откуда тут взялась эта штука, парнишка-дозорный охотно пояснил, что это работа того самого парня, который проспал появление хьюггов, а потом сбежал в степь. Его не раз предупреждали, чтобы он не занимался на посту своими глупостями. Но он, видно, не удержался, увлекся и вот…